– Когда это началось? Почему нам не сообщили?

– Оборванцам вроде нас в поместье соваться запретили, – заметил Горт. – У нас же сапоги в свинячьем дерьме – еще наследим.

Из города доносились крики.

– Не умничай, Горт, – огрызнулся Бехтер и побежал в поместье.

Вскоре на улицу повыскакивали остальные братья, за ними епископ Серифс. Он немедленно впал в неописуемую ярость и, поскольку на его приказы никто не обращал внимания, вскоре совсем осатанел и повалил на землю одного из рыцарей. Тут показался сам Грейд Дрокер.

Под его суровым взглядом Серифс чуть сник, но тут же объявил, что собирается срочно найти лошадь и скакать в Антье. У него ведь там дом. Да и другая собственность. Кому-то же надо ее защитить.

– Вы двое, которые с головой, – кивнул Дрокер Элсу и Горту, – что тут стряслось?

Горт все объяснил.

– Почему сами все еще здесь?

– Мне приказано резать врагов церкви, а не женщин и детей. Сейчас мне наших уже не остановить. Вы же видели, как это бывает. Как пожар – нужно, чтоб само прогорело. Если я здесь останусь, а других приказов мне никто не давал, то хоть греха на душу лишнего не возьму.

– А ты, Хект?

– Пинкус верно говорит.

– Да, – хмыкнул Дрокер, – вы, как я погляжу, с подобным непотребством уже сталкивались. Как и я. Но мне все равно придется там показаться.

Хотя его лицо ничего не выражало, казалось, волшебник ждал от них ответа.

Элс решил, что лучше смолчать и не привлекать внимания.

– Оставайтесь здесь, – наконец велел Дрокер, – если таково ваше желание. Охраняйте принципата и имущество епископа. А я попробую спасти Антье, хотя, боюсь, господь от нас сегодня отвернулся.

– Пайп, – поинтересовался Горт, как только Дрокер отошел подальше, – ты куда собираешься податься?

– Я-то? Не знаю. Не думал еще. А что?

– Я так полагаю, завтречка мы останемся без работы. И не просто без работы – того и гляди придется спешно уносить отсюда ноги.

– Почему?

– Сейчас там бойня, потому что местные сваляли дурака и запаниковали. Но их-то гораздо больше, чем нас. К тому же у нас почти сплошь мальчишки-переростки, которые ни черта не соображают.

– Думаешь, их там перебьют всех?

– Вполне возможно. А еще думаю: чем бы там ни кончилось, сегодня решится, как отныне патриарх и Коннек будут друг с дружкой дело иметь. Так что давай охранять Донето.

– А чего это его вдруг повысили? Мне говорили, он всего лишь епископ, который рвется в коллегию. Но волшебник зовет его принципатом.

Принципаты считались в церковной иерархии вторыми по значимости людьми после патриарха. Само слово происходило от древнебротского «принц».

– Дрокер сам из Брота приехал, новости знает. Безупречный, верно, решил, что Донето скоро сыграет в ящик, и напоследок расщедрился – все равно родственничку помирать.

– Циничный ты мерзавец.

– Есть такое дело.

Дрокер со своими людьми сначала попытался прорваться через главные ворота, но их не впустили. Защитники города не дремали, и лучники тут же осы`пали воинов Братства дождем из стрел. Пришлось рыцарям, как незадолго до этого и епископу Серифсу, обойти городскую стену и воспользоваться малыми воротами на реке.

В городе царил ужас. Захватчики быстро гибли там, где им оказывалось серьезное сопротивление, но и они, и коннектенцы имели одинаково мало опыта в подобных делах. Разрозненных жителей, охваченных паникой, некому было возглавить. И вот тут-то началась настоящая бойня.

Уличные мостовые заполнились трупами. Резня приобрела поистине эпические масштабы. Кровь буквально текла рекой и переполняла сточные канавы.

Самые страшные злодеяния творились в епископском соборе, где укрылось около тысячи коннектенцев, как приверженцев чалдарянской церкви, так и мейсалян.

Наемники снесли двери и учинили кровавую бойню в доме того самого господа, которого должны были защищать.

Безумие, охватившее Антье, и не думало униматься. Солдаты разбились на небольшие группки и прочесывали улицы в поисках легкой добычи.

Когда Серифс добрался до собора, там все еще шла резня. Поведение епископа вызвало отклик в душе каждого коннектенца, вне зависимости от вероисповедания: с пеной у рта он принялся расписывать нанесенный «его собственности» ущерб.

Когда к собору подъехал Дрокер, в живых там оставалось всего несколько человек, в том числе и Серифс. Хотя его успели хорошенько отделать. Удивительно, как удалось епископу уцелеть; быть может, бог и правда благоволил святому отцу.

На улицах еще шли бои, но пик безумия миновал. Солдаты зализывали раны или мародерствовали, некоторые падали с ног от усталости.

Грейд Дрокер взял наконец власть в свои руки и отправил нескольких братьев с приказами – напомнить наемникам, что делить награбленное положено главнокомандующему.

Не самое мудрое решение: в городе царило беззаконие, а немногочисленные защитники колдуна были не слишком высокого мнения и о нем самом, и об особом ведомстве.

Нескольких посланцев Дрокера убили, но настоящий ужас воцарился, когда наемники принялись уничтожать то, что не могли унести с собой. Начались поджоги.

Патриарший посланник не удивился, когда Элс и Горт вместе со своими людьми ворвались в комнату, где он лежал под охраной последних двоих телохранителей. Донето что-то бессвязно пробормотал.

– Дрокер приказал охранять вас, – сказал Пинкус. – Судя по всему, охрана вам вскорости не помешает.

Бронт промямлил какой-то вопрос. Он явно находился под действием дурмана, но соображать при этом не перестал. Принципат желал знать, что происходит.

– Пинкус, объясни ему, – велел Элс. – Я пойду осмотрю дом. Надо понять, сможем ли мы здесь обороняться.

Ша-луг и так уже все видел: такую громадину не смогут оборонять тридцать солдат, один мул, два взвинченных телохранителя и кучка напуганных слуг, которые к тому же разбегаются со всех ног. Поместье строили без расчета на осаду.

Нужно найти того мальчишку. Белобрысый епископский любимчик, по-видимому, настоящий кладезь информации.

Огромное пустое поместье было основательно запущено.

Пустое! Вот оно что. В таком доме нужно держать несколько десятков слуг, но Элс не увидел ни одного, поднявшись по лестнице. Скаредный Серифс экономил на прислуге.

Ша-луг разыскал личные покои епископа. Обставлены они были с невообразимой роскошью.

Вечер еще только начинался, но в комнатах уже горели свечи, да не какие-нибудь, а очень дорогие, из пчелиного воска. И все же их свет не мог полностью рассеять темноту. В углах трепетали странные дрожащие тени, происхождение которых не оставляло сомнений: епископ Серифс знается с Орудиями Ночи.