Я была вне себя, но постаралась не показать вида.

– От Дэвида?

– А у вас разве есть другой? – пошутил он.

Как же так можно, вечерами превращаться в монстра, умело манипулирующего людьми, а днем вести себя так, будто ничего не произошло? По крайней мере, если судить по внешнему виду, это так: на лице – сияющая улыбка, он играет своей тростью, как жонглер в цирке, ни намека в его поведении на нашу вчерашнюю «встречу».

– Нет, разумеется! Но что он…

– Дэвид просил меня сделать из вас «настоящую афинянку».

Сказав это, он взял мою руку и запечатлел на ней галантный поцелуй. Резким жестом я с презрением отдернула руку и чуть не залепила ему пощечину.

– Афинянку? – повторила я ледяным тоном, ничего не понимая.

– Это он так сказал. Я просто передал его слова.

Тут откуда-то из глубины комнаты появился управляющий, абсолютно бесшумно и с открытой улыбкой на устах, давая понять, что все так и есть. Его внезапное вторжение лишило меня возможности дать выход гневу. Собрав силы, я изобразила на лице вынужденную любезную улыбку, что, как мне показалось, его удовлетворило.

– Так и есть, мадемуазель. Дэвид выразил желание, чтобы вы чувствовали себя как дома не только в этих стенах, но и во всем квартале, к которому семейство Барле привязано всем сердцем, и вы теперь знаете, по какой причине.

– Заметили, какая сегодня замечательная погода? – продолжил Луи с воодушевлением, отбросив налет чванливого высокомерия, демонстрируемый им в первую нашу встречу. – По-моему, сегодня – чудный день! Одно удовольствие для пеших прогулок по городу.

Так как глава семейства – и мой будущий супруг – сам выразил пожелание на этот счет, мне было нелегко отклонить предложение Луи. Тем более при свидетелях. Необходимо было срочно найти отговорку. Фелисите тем временем лениво прохаживалась недалеко от нас. Луи вскользь взглянул на нее. Под лестницей послышался топот когтистых лап Синуса и Косинуса, они, наверное, разыскивали свою новую подружку, чтобы вместе поиграть.

– Да, несомненно, но я себя неважно чувствую, – придумала я гениальный предлог.

– На свежем воздухе вам наверняка стает лучше, – заметил Арман.

– Разумеется, Эль! Какое занятие на сегодняшний день можно придумать лучше, чем прогулка? Воспользуйтесь последними часами свободы, пока не началась ваша работа на телеканале. Вот увидите, потом режим вам не позволит часто делать передышки в таком роде.

Я с негодованием сжала зубы, чтобы не высказать ему в лицо все, что думаю об этом. «Передышки»? А как бы он назвал сеанс типа вчерашнего? Невинное развлечение?

– Нет, в самом деле… Очень любезно с вашей стороны, но у меня болит голова… Если я в самом деле должна быть в хорошей форме к понедельнику, мне лучше остаться дома и отдохнуть.

Как мог Дэвид доверить свою невесту типу, который вот уже несколько дней изгаляется над ней? Единственный ответ мне показался верным: он просто не в курсе, он ничего не знает об ухищрениях своего брата. Из этого я сделала и другое заключение: он ни в коем случае не мог быть причастным к сей грязной истории, только не он, не Дэвид.

– Ну ладно, перестаньте ломаться. Пойдемте!

Он опять схватил меня за руку и на этот раз с такой силой, что я, как ни пыталась, не могла освободиться.

– Отпустите! Вы делаете мне больно! – крикнула я.

Арман укоризненно взглянул на него, и только тогда он отпустил мою руку, как школьник, которого уличили в неблаговидном поступке.

– Ну, как хотите, – пролепетал он, опустив глаза. – Я только думал…

Я резко оборвала его:

– Что вы думали?

– Что прогулка позволит мне кое-что вам рассказать.

– Рассказать? О чем же?

– О нас… Обо мне и Дэвиде. Я ведь его хорошо знаю. Он скрытный парень. Уверен, Дэвид ничего вам не рассказывал ни о нашем детстве, ни об этом доме, кстати.

Удачный выпад. Если бы Луи сдержал слово, прогулка могла стать интересной. И потом, хорошая возможность для меня прощупать его. А может быть, даже сорвать с него маску, которую он надевал при каждой нашей встрече. Спутать его карты, заставить признаться.

Тем более, уверяла я себя, вряд ли на улице, при всех, среди бела дня он позволит себе что-нибудь непристойное в отношении меня. Я посмотрела на Армана, и его ободряющий взгляд окончательно усмирил бушевавшую во мне со вчерашнего дня фурию.

– Ну хорошо, я согласна, – сказала я сухо. – Но вы дадите мне время хотя бы принять душ?

– Да мойтесь сколько угодно. У нас целый день впереди.

Последние слова в его устах прозвучали и в моих ушах отозвались вовсе не как приглашение к безобидной прогулке под лучами теплого весеннего солнца, а скорее, как угроза и намек на многочасовую пытку.

Я скомкала рукописную записочку от анонима в ладони так, чтобы никто этого не заметил – вот одна хотя бы, которая не попадет в серебристый блокнот, – и, преисполненная решимости, залезла под душ. Не прошло и четверти часа, как я предстала перед своим палачом в простеньком платье в цветочек, с вышитыми браслетиками ручной работы на запястьях, в балетках телесного цвета и с подходящей сумочкой, строго в цвет обуви. Достаточно изящно – чтобы не дать повода критике, достаточно строго – чтобы избежать возможных кривотолков. Я также позаботилась о том, чтобы надеть глубокие плотные трусики, самые скромные из моей коллекции нижнего белья. Пусть их и не видно, но мне не хотелось повторять ошибок прошлого вечера, когда я, вернувшись домой, обнаружила свое кружевное белье совсем промокшим.

Спустившись по ступеням парадного крыльца в античном стиле и миновав двор в форме полумесяца, мы вышли на улицу, оставив за собой особняк Дюшенуа. Солнце светило тепло и приветливо, и потому трудно было не согласиться с Луи: день оказался восхитителен, и погода действительно располагала к прогулке. Луи был очень весел и любезен со мной, мне стоило большого труда не поддаться его беззаботности и не заразиться ею. Однако каждый раз, когда он бросал на меня взгляд, перед глазами вставал номер в гостинице, где я вчера обнажалась перед ним так, как никогда раньше ни перед кем не раздевалась.

– Эль, как вы думаете, что имел в виду Дэвид, когда просил меня сделать из вас настоящую афинянку?

Вроде в вопросе не было подвоха. Формулировка не содержала ни ехидства, ни скрытого подтекста, просто ему надо было определить уровень знаний ученика. В ожидании ответа он посмотрел на меня, и его взгляд меня смутил.

– Понятия не имею.

– Тогда скажу вам, что квартал, где мы живем, называется Новые Афины. Между улицами Мартир на востоке, Пигаль на западе и Сен-Лазар на юге есть небольшая группа домов, ставших свидетелями зарождения французского романтизма.

Мои глаза от удивления расширились, я была заинтригована. Я ожидала колких вопросов на предмет краткого экскурса в историю, возможно, ехидных замечаний. В любом случае, он, видимо, решил вести себя так, словно сцены в номере Маты Хари и не было вовсе.