Старуха не думала спать.

Она взяла с полки пустой котелок, налила в него немного воды, подсыпала в воду какой-то порошок из зеленоватой склянки, размешала его веткой, которую сняла с веревки, и уставилась в котелок пристальным, немигающим взглядом.

Сперва поверхность воды забурлила, как будто котелок стоял на огне. Вскоре, однако, она успокоилась и стала ровной и гладкой, как зеркало. И на поверхности этого зеркала стали одна за другой возникать странные картины.

Старуха внимательно разглядывала эти картины и что-то вполголоса бормотала. Вдруг вода снова забурлила и снова успокоилась.

На этот раз из котелка на старуху смотрело лицо.

Точнее, не лицо, а серебристая маска с темными прорезями глаз и криво ухмыляющейся щелью рта.

Рот маски непонятным образом расширился и хотел что-то произнести…

Старуха вскрикнула и выплеснула содержимое котелка в камин.

Угли зашипели и погасли.

В углу комнаты приподнялся немолодой мужчина и вполголоса проговорил:

– Что вы увидели, сударыня?

– Тебе лучше не знать этого, сударь.

– Нет, я предпочитаю знать. Говорят же – предупрежден, значит вооружен!

– Никакое оружие не поможет тебе против твоего врага. Я ведь говорила, что он – слуга самого Сатаны…

– Что же мне делать?

– Я попросила совета у духов ночи – и они ответили мне, что только один человек может тебе помочь.

– Что же это за человек?

– Я назову тебе его имя, сударь, и даже провожу к нему, но прежде ты должен честно ответить, из-за чего за тобой гонится барон де Оливьер.

Мужчина молчал.

Старуха покачала головой:

– Ну, коли не хочешь довериться мне – не жди и ты от меня помощи.

– Простите, сударыня, – мужчина пристально взглянул на нее. – Я так часто сталкивался с коварством и предательством, что уже не знаю, кому можно верить, а кому нет. Мне очень нужна ваша помощь, но кто знает – вдруг вы прислуживаете моему врагу… я ведь ровным счетом ничего о вас не знаю…

– Покажи-ка мне еще раз свой перстень!

Дядя Готфрид протянул к свету правую руку. Старуха уставилась на перстень, на лице ее появилось задумчивое, мечтательное выражение. Потом она искоса взглянула на своего собеседника:

– Значит, ты говоришь, что купил этот перстень у бродячего торговца?

– Ну да… – ответил тот, пряча глаза.

– А я, признаться, подумала… я видела этот самый перстень на руке у одного мужчины. Это было много лет назад, когда я была молода и красива… – Перехватив недоверчивый взгляд мужчины, она криво усмехнулась: – Что, трудно поверить? Так вот знай, в молодости я была очень хороша собой, и на меня заглядывались важные господа! Но когда я увидела его, сердце у меня забилось, как птичка в силках…

– Его? – переспросил мужчина. – О ком вы говорите, сударыня?

– О докторе Фаусте, о ком же еще! Я ведь тогда не знала, что моя так называемая любовь – дело рук демона, который ему тогда прислуживал… а впрочем, если бы и знала – разве от этого что-нибудь изменилось бы?

– Значит, вы любили доктора Фауста? – мужчина снова взглянул на нее недоверчиво. – А ведь он не был хорош собой…

– Любовь зла… – старуха вздохнула, потом быстро взглянула на Готфрида. – Так ты все же знал его?

– Бесполезно отпираться. Я несколько лет был у него в учениках.

– И это он подарил тебе этот перстень?

– Да, именно он.

– Я так и думала… он не раз обещал подарить его мне на память, но потом бросил несчастную Маргариту…

– Маргариту? Так это ваше имя?

– Было когда-то… – старуха поморщилась. – Но для такой, какая я сейчас, это имя совсем не подходит.