– Святые угодники! – кричала старуха. – Ангела Бог послал меня спасти!

Едва похитители вышли из палаты, Надежда покинула свой наблюдательный пункт и приблизилась к кровати Муравьевой.

– Твой план сработал! – проговорила Ирина вполголоса. – Спасибо, ты меня спасла.

– Рано успокаиваться! – перебила ее Надежда. – Они скоро обнаружат, что взяли не того человека, и вернутся.

– Что же нам делать?

– Тебе нужно срочно уходить из этой палаты. А лучше бы – и из этой больницы. Ты как, сможешь сама идти?

– Не знаю… – неуверенно ответила Ирина.

– Надо попробовать! У тебя ведь травма головы, а эти травмы непредсказуемы. Раз уж ты пришла в себя, так может, и идти сможешь. Я вон через сутки встала как огурчик, – на всякий случай соврала Надежда, чтобы подбодрить больную.

Ирина осторожно спустила ноги на пол.

– Голова кружится, – пожаловалась она. – А так все вроде ничего… в пределах нормы…

– Голова кружится оттого, что ты долго лежала. Обопрись на мое плечо и пойдем. Вот только оденься…

Надежда помогла Ирине надеть брюки и куртку прямо поверх больничной рубахи, а также всунуть ноги в свои старые разношенные сапоги.

Опираясь на плечо Надежды, Муравьева потихоньку вышла в коридор.

– Ты как? – спросила Надежда.

– Могло быть лучше… – сквозь зубы ответила Ирина и сильнее оперлась на ее руку. Она была бледна, на лбу выступили капельки испарины.

Женщины прошли мимо спящей медсестры, покинули отделение и вызвали лифт.

Ирина хотела нажать на кнопку первого этажа, но Надежда остановила ее и нажала на второй.

– Первый этаж – это для машин, – пояснила она. – Вдруг те люди уже вернулись и мы с ними столкнемся? А со второго этажа можно попасть в приемный покой, куда люди приходят на своих двоих. Так что он нам больше подходит.

Через приемный покой женщины прошли без приключений, все были заняты недавно поступившими больными, которых привезли после очередной аварии.

Возле входной двери сидел пожилой охранник. Он оживленно разговаривал с уборщицей и даже не взглянул на двух женщин.

– Ну вот мы и выбрались! – проговорила Ирина, подходя к больничным воротам.

От свежего ночного воздуха ей стало гораздо легче.

– Тебе есть куда поехать? – спросила ее Надежда.

– Есть, только как туда добраться… Моя машина неизвестно где, общественный транспорт не ходит…

Надежда с подозрением взглянула на нее. Насколько она поняла, Ирина – женщина деловая, решительная, откуда вдруг такая робость? Может, это авария так на нее повлияла?

– Поймаешь левака!

– Ночью это опасно. Мало ли какой человек подвернется? Бывали случаи…

– Так чего ты хочешь?

– Может, ты со мной поедешь? Мне будет спокойнее!

Надежда устыдилась. Действительно, женщина только что вышла из комы, конечно, ей нужно помочь!

– Ладно, поехали вместе. А насчет левака – мы проведем предварительный кастинг! – и Надежда призывно вытянула руку.

К ним тут же подъехал красный «фольксваген». Дверца открылась, и раздался приглашающий баритон:

– Садитесь, дэвушки!

Надежда Николаевна опасливо заглянула в машину, чтобы рассмотреть водителя. За рулем сидел смуглый джигит с короткой черной бородкой, на приборную панель были прикреплены три крошечные иконки.

– Ну, тетя, садись, чего ждешь? – проговорил джигит, разглядев Надежду.

– Нет, племянничек, поезжай своей дорогой, мы как-нибудь обойдемся!

– Ну, нэ хочешь – нэ надо! Было бы прэдложено! Мерзни здесь! – и джигит выжал сцепление.

– Этот точно нам не подходит! – проговорила Надежда, проводив «фольксваген» взглядом.

– Как ты определила?

– Ну, он же явно мусульманин, а на приборной доске – иконки, для отвода глаз… Сразу ясно, скользкий тип, от такого чего угодно можно ожидать!

Надежда снова подняла руку, и через несколько минут рядом с ними остановился скромный «опель». Надежда заглянула в машину и тут же вынесла вердикт:

– К этому можно садиться!

За рулем «опеля» сидел скромный лысоватый дядечка лет шестидесяти, на приборной панели было прикреплено несколько детских фотографий.

– Садитесь, садитесь! – поторопил их водитель.

Женщины сели на заднее сиденье.

– Куда едем?

– Боткинскую улицу знаете? – спросила Ирина.

– Как не знать! Это рядом с Финляндским вокзалом, где Военно-медицинская академия.

– Точно!

– Вот он, мой иконостас! – Едва отъехав, водитель гордо показал на фотографии.

– Внуки?

– А кто же еще? Верочка, Ванечка и Васенька. Шесть лет, пять и четыре. Лучший возраст. Самые главные люди в моей жизни. Я только когда у меня внуки родились, понял, зачем живу. И понял, зачем детей вырастил.

– Зачем же?

– Чтобы они мне внуков родили!

– Да, внуки – хорошее дело! – вздохнула Надежда.

Она замолчала, но водитель не мог долго молчать.

– Сбегаете из больницы? – спросил он через две минуты. – Я, конечно, извиняюсь, и это не мое дело, а только я тут которую ночь дежурю, так вот ни разу не видел, чтобы женщины ваших лет, я, конечно, извиняюсь, убегали. Обычно мужики, которым выпить приспичило или же к любовнице наведаться. Ну, или молодые, я, конечно, извиняюсь, женщины, которых хахаль увозит.

– У всех свои причины, – уклончиво ответила Надежда.

– Это да, это конечно, – охотно согласился водитель, – тем более что больница эта… вот сколько людей вожу – все ругаются на условия и отношение! Нет, ну если совсем уж край, от смерти, может, и спасут, но вылечить не вылечат, это точно!

Городские улицы из-за ночного времени были пусты, и машина очень скоро доехала до цели.

– Вот здесь остановите! – Ирина показала на дом, над входом в который горела яркая вывеска: «Грязный шакал».

Женщины расплатились и вышли. Как только машина скрылась за углом, Ирина направилась к дому.

– Это что, ночной клуб? – удивленно спросила Надежда.

– Ага, – ответила Ирина равнодушно.

– И ты собираешься туда идти? В таком виде? – Надежда окинула новую знакомую удивленным взглядом.

Куртка, в которой Надежда ездила обычно на дачу, старые сапоги… Бинты они сняли еще в больнице, но волосы были в таком виде… Надежда предложила прикрыть их той самой бейсболкой, что утащила в свое время у водителя, который вез ее в город в одной машине с ханориками. Бейсболка была ярко-желтого цвета с надписью: «Зверосовхоз “Пушное”».