— Нет! Это неправда. — Нейтан вскочил на ноги. — Я больше ни одной секунды не позволю тебе верить в эту ложь. — Он сжал кулаки. — Я женился на Лукасте совсем не потому, что хотел что-то получить. — Он побледнел. — Я сделал это, чтобы отомстить тебе.

— Ты… что? Но почему? За что ты хотел отомстить мне?

— Я очень любил тебя, Эми. — Нейтан помедлил. — Ну, насколько сильно мог любить мальчик моего возраста. Я уже говорил, что хотел на тебе жениться. И однажды вечером я поделился этим с одним или двумя приятелями в клубе. Они упрекали меня в том, что я стал редко появляться там и что я провожу все свое время, якшаясь — прости, что повторю их слова, — с полунищей простолюдинкой. Так они отзывались о тебе.

Эмитист вспыхнула. Это была правда. Она постоянно чувствовала себя не на месте в собраниях, куда ее вывозили родители. Эми всегда знала, что Нейтан стоит выше ее по своему положению в обществе. Но это не оправдывало его поступка.

— Ты перестал ухаживать за мной, потому что твои друзья стали смеяться, узнав, что ты хочешь жениться на девушке более низкого происхождения?

— Нет! Как ты могла подумать, что я настолько… мелок? — Нейтан отвернулся и отошел от нее на два шага, потом снова повернулся к ней с выражением непреклонной решимости на лице. — Я просто пытаюсь рассказать тебе все с самого начала. Я не стал обращать внимания на их насмешки, понимая, что это ничто по сравнению с сопротивлением, которое я встречу со стороны своего отца. А возможно, и твоего тоже. Я собрал всю свою храбрость, готовясь пойти к нему и сделать предложение по всей форме, хотя понимал, что мало что могу сказать в свою пользу. Но если бы мне удалось заручиться его благосклонностью, мне было бы гораздо проще предстать перед лицом своего отца. Наступал переломный момент в моей жизни. Я постоянно разочаровывал своего отца тем или иным образом, тогда как мои братья были его гордостью. Так что я перестал просить его разрешения на поездку в Италию, где собирался изучать живопись. Я согласился провести сезон в Лондоне и присмотреться к профессиям, которые он считал достойными для человека моего происхождения. А потом я встретил тебя. И…

Нейтан прервал рассказ и стал ходить по комнате.

— Прежде чем я решился пойти к твоему или моему отцу, мой друг сообщил мне, что слышал нечто, не позволяющее ему оставаться в стороне и позволить мне погубить себя, связав жизнь с тобой.

Эмитист с удивлением заметила, что Нейтан весь дрожал. Его по-настоящему трясло. Он нервно облизнул губы и продолжил:

— Друг сказал мне, будто из самого надежного источника узнал, что ты не девственница. Что ты родила внебрачного ребенка и приехала в город с единственной целью заманить какого-нибудь несчастного юнца в свои сети, чтобы женить на себе и заставить содержать тебя и ребенка. И конечно, лучше, чтобы это был человек с титулом и достаточно влиятельный, чтобы защитить тебя от скандала.

Эми задохнулась от возмущения:

— Но это же абсурд! И ты это знаешь. Потому что я была девственницей, когда мы…

Стены комнаты потемнели и расплылись. В ушах Эми возник тот потрясенный рев, который Нейтан издал в ту первую ночь, когда она оказалась в его постели. Она моментально вспомнила, как его агрессивное пренебрежительное поведение вдруг сменилось виноватой нежностью.

— Ты поверил в это, — прошептала она. — Ты поверил, что я настолько порочна. — Теперь и у нее задрожали ноги. На мгновение ей показалось, что она упадет в обморок. Но потом кровь в ее жилах вскипела от гнева. — И ты даже не потребовал у своего так называемого друга доказательств. Ты не сделал этого. Ты не спросил меня. Ты просто… просто оттолкнул меня! — Почему все до единого всегда готовы были верить самому худшему о ней?

— Я был раздавлен, Эми. Я был так зол, так обижен, думая, что ты намеренно заманивала меня, чтобы обмануть. Я совсем потерял голову.

— Потому что ты поверил. Как ты мог?

— Тот, кто подослал ко мне Филдинга с этой историей, все очень хорошо рассчитал, — с горечью произнес Нейтан. — Филдинг был единственным из моих друзей, кто никогда не прибегал к намеренной лжи. Он был не только честен, но и не способен ни к каким козням. И он чувствовал себя убитым, Эми. Ему было отвратительно говорить плохо о женщине. Филдинг сделал это лишь потому, что его убедили, будто он обязан спасти меня из лап бессовестной интриганки. — У Нейтана вырвался странный горький смех. — Только так его смогли убедить. И он полностью поверил. Бедняга был так наивен, что не мог себе представить, что кто-то намеренно станет возводить напраслину на даму. Он оказался так доверчив, что поверил, будто только самые лучшие намерения могли заставить моего отца преступить кодекс чести джентльмена и рассказать ему эту историю.

— И у тебя хватает наглости назвать его доверчивым, — выдохнула Эми. — Ты поверил в ту же ложь, что и он.

— Так ли это? Я уже ни в чем не уверен. Где-то в глубине души я чувствовал, что за всем стоит мой отец. Я знал, каков он. Я должен был догадаться, что, узнав о моем намерении жениться на тебе, он скорее начнет вставлять мне палки в колеса, чем безропотно откажется от своих планов в отношении меня. Отец наверняка пришел в ярость, когда шпионы донесли ему, что я собираюсь жениться неизвестно на ком и уехать в деревню, в то время как он считал, что, наконец, заставил меня подчиниться его воле. К тому же даже если то, что говорили о тебе, было неправдой… я убедил себя в том, что так должно быть. И это вполне понятно.

— Как это понятно? Что ты хочешь сказать? Что я такого сделала, чтобы заставить тебя считать меня… женщиной такого сорта?

— Ты вела себя так, будто влюбилась в меня с первого взгляда, — холодно произнес Нейтан. — В то время как все вокруг считали, что во мне нет ничего особенного. Я был всего лишь самый младший сын из четверых. Последыш. Единственный, который не имел никаких амбиций. Единственный, не обладавший никакими талантами, кроме тяги к живописи — занятию, пригодному скорее для женщин, чем для настоящих мужчин.

— Это же полная чушь.

— Но в то время я считал именно так. Я не мог понять, что ты во мне нашла, кроме моей податливости к твоему очарованию. Поэтому я смог поверить, что ты видишь во мне лишь легкую добычу. Павлина, которого с легкостью удастся ощипать. И потом, как ты себя вела? — Уголки его губ изогнулись в какой-то насмешливой гримасе. — Ты — дочь викария. Поначалу ты казалась такой чопорной. Но уже очень скоро ты стала позволять мне заманивать тебя в разные укромные места. Нет, Эми, ты сама поощряла меня к тому, чтобы я мог тебя целовать. Ты разжигала огонь в моей крови. И каждый раз именно мне приходилось останавливаться. У меня было такое чувство, что ты готова позволить мне все, что я захочу…

Да, так оно было. Потому что она любила его! И все время…

Эми не выдержала. Бросившись к нему, она стала колотить его кулаками в грудь. Нейтан стиснул ее запястья и отодвинул от себя. Но это лишь еще сильнее подстегнуло ее ярость, и она принялась пинать его ногами, шипя и изворачиваясь, как кошка.