Ну и в-третьих, еще раз напомню, что роли мы не изобретаем, а присваиваем, но своим «исполнением» можем вносить интерпретации и оттенки, делающие его уникальным, личным и естественным. И здесь тоже есть «луч света в темном царстве»: присвоенные нами роли (обычно мозаичные, составные) взяты нами из окружающего мира, так? Мы откуда-то знаем, как говорит «Мамочка», а как – «Роковая женщина», «Простой парень» или «Очень официальное лицо». Конечно, это не прямое воспроизведение каких-то образцов – просто ролевое моделирование составляет часть нашего обучения, наших «университетов». Мы научились этому когда-то, продолжаем учиться – и что мешает взять другие фигуры, если в нашем реальном окружении не встретилось подходящей? В детстве и юности выбор был невелик, а сейчас в нашем распоряжении вся история и вся география. Ролевой репертуар обновляется так или иначе, но происходит это часто по «принципу платяного шкафа». Новая работа, новая должность, новый период в жизни и карьере – а нет ли на дне гардероба чего-нибудь подходящего? Есть, конечно: жили-то мы среди людей, впитывали и запоминали всякие модели, пусть даже их время в нашей жизни еще не пришло. Но вынутые из хранения, они порой бывают несколько помяты, поедены молью, а некоторые хоть и хороши, но – увы и ах! – «плохо сидят». Запас неиспользованных ролей нуждается в ревизии и проветривании, кое-что можно отлично «перелицевать». Но можно пойти дальше и отнестись к делу творчески, найти в большом мире новые ролевые модели – те, которые нравятся, близки по духу, позволяют выразить свое.

Путь к ладно скроенному и крепко сшитому выступлению проходит между невыносимым занудством и неуместным кокетством, между «зачтением основных положений» и «распусканием павлиньего хвоста».

Первое простят скорее: скучно, сухо, но специалист хороший. Второе вызывает иногда личное, то есть направленное именно на говорящего, неприятие. Что делать, у свободы самовыражения есть свои риски, есть цена, но все-таки хорошо, черт возьми, что это свобода. Только важно научиться ею пользоваться, и тогда хорошая пропорция вольного и обязательного сделает свое дело.

Что не означает последующего немедленного роста продаж, это лишь достойное выступление, не больше и не меньше. С нашими чудесными участниками тренинга задачу гармоничного соединения формы и содержания приходится решать не сразу – поначалу еще нужно их убедить в целесообразности и полезности этих самых поддержек.

Люди ведь вроде бы хотят говорить живо и «чтобы запоминалось», но как будто при этом опасаются потерять и то лицо, которое есть. И тут приходится порой немного поколдовать, «разморозить треску».

Если не забывать о том, что всякие «штучки» вроде визуального контакта с аудиторией завелись в обиходе не так давно, а ролевое моделирование в социальной реальности ориентировано на фигуры статусные, то наши разговоры о «живости» и «яркости» – это что-то вроде пожелания вырастить наливное яблочко на березе.

«Береза» в нашем случае – устойчивая, глубоко закрепленная в языке, культурных кодах и даже на уровне телесных автоматизмов картина мира, в которой выступающий либо располагает властью и статусом, в силу которых его обязаны слушать(ся) или хотя бы изображать внимание, либо сам находится в положении «говорящего орудия», отчитывается, зависим и оказался перед аудиторией не по своей воле. Более того, в этом поле незримо присутствует и третий – тот, кто организовал ситуацию, назначил выступающего, и на самом деле он, а вовсе не аудитория расставляет оценки.

Ну а теперь о том, как это роковое противоречие можно хоть отчасти снять. Раз оно вырастает из истории речевой роли, поможет нам именно история, только относительно недавняя. Наш тренинг уже набрал скорость, народ сделал несколько выступлений, получал обратную связь и все такое – если это мой тренинг, то все сие означает, что было обыграно, вышучено и отправлено в утиль немало негативного материала.

Ну да, всякие страшилки про ужасные аудитории, про собственные ляпы и опасения, про дурацкие привычки и слова-паразиты, про «презентационную тоску» и начальника, который слушает твое выступление с таким видом, как будто принял касторки и ждет эффекта.

Пора уже и что-нибудь хорошее вспомнить. Ведь было! Но чтобы не зажались мои касатики, вспоминать хорошее будем не о себе: говорить о себе хорошее не в наших привычках, это жуть как неприлично.

Зато каждый из нас за свою жизнь слышал и видел хотя бы несколько выступлений, которые нравились. Некоторым повезло больше – им довелось слышать многих и по-разному хорошо говоривших.

Получить этот опыт, особенно в молодости, – действительно везение. Мы узнаем, «что такое хорошо», в ситуации, когда от нас ничего особенного не требуется: сиди себе да слушай. Мы, возможно, просто получаем удовольствие – и знать не знаем, что происходит ролевое моделирование или, страшно сказать, импринтинг. Собственно, так мы учимся большинству социальных умений естественным путем: на примере тех, кто умеет хорошо, и в общении с ними.

И неважно, был ли это какой-нибудь блестящий лектор, читавший обормотам-первокурсникам скучнейшую базовую дисциплину, иноземный публичный политик или акула бизнеса. Важно, что манера говорить этого человека действительно нравилась, а его выступление достигло цели – как минимум, запомнилось. На памяти каждого из нас таких примеров не очень много, где бы мы ни учились и ни работали. Хорошо говорящих людей в окружающем пространстве встретишь нечасто, но они все же есть. И вот о том, как именно они говорили, в чем был их главный секрет, имеет смысл подумать. Не с целью копирования «приемчиков», а так… Чтобы вспомнить хоть ненадолго, что случалось и нам сидеть в аудитории не отбывая повинность, а как-то иначе, даже не без удовольствия, даже с пользой.

В общем, получают касатики задание – подготовить трехминутное выступление, посвященное какому-то человеку, чья публичная речь им искренне нравится, импонирует, вызывает уважение. Из настоящего этот персонаж или из прошлого, не так уж важно, лишь бы нашелся. Знаменитостью он быть не обязан, а выступление о нем или о ней должно состоять из двух блоков.

В первом следует рассказать, как же он, собака, это делал. Рассказать так, чтобы мы все могли себе это представить, чтобы он был «ну прям как живой». А во второй части следует сегодняшними глазами опытного выступающего – раз мы на нашем тренинге этим занимаемся, значит, имеем право на экспертную роль – посмотреть на своего героя и проанализировать механизмы того чуда, которое этот человек являл.

И тут я сурово сообщаю, что ахи и охи – это не то, к чему следует стремиться: мы же эксперты, а не фанаты, обожающие такого-то. Так что побольше анализа, побольше причинно-следственных связей, размышлений, гипотез. Ну и, разумеется, какие-то выводы – а там и три минуты закончатся.