Михаил всматривался внимательно, вздохнул, покачал головой.

– Нехило размахнулись… Даже не знаю, удастся ли остановить эту лавину. Кайсель в кресле президента в самом деле накосячил и развел коррупцию…

– Господин?

Он пробормотал:

– Сейчас-сейчас… Найду концы… Та-ак, теперь они сходятся…

Куда ехать, он не сказал, потому Обизат на средней скорости уводила автомобиль от коттеджа, где устроили разгром; наконец Михаил поднес смартфон к уху.

– Курт, – сказал он, – это Макрон… Да знаю, что ты занят, но я знаю про операцию «Чистое небо». Хорошее название, но я слышал как-то еще лучше… «Над Испанией безоблачное небо» нравится?.. Да-да, поговорить по тому же поводу… Нет, спасибо, у вас там шумно и лифта не предвидится. Лучше встретимся в кафешке, где я тебя видел прошлый раз с двумя длинноногими англичанками… Нет, давай сейчас… Что?.. А-а, но зато не успеешь подогнать к месту встречи бронетехнику, а иначе меня не взять…

Обизат молча ждала, а он закончил разговор и сунул смарт в карман, лицо стало задумчивым и отрешенным.

– Господин?

Он встрепенулся.

– Да-да, Оби. Надо идти. Это рядом.

– Я с тобой?

– Жди в машине на улице, – распорядился он. – Возможно, придется удирать… Поглядывай вон на те двери, хорошо?

Она вскликнула с негодованием:

– Мой повелитель! Как можно удирать?

– Не удирать, – поправил он себя, – а хитро и умело заманивать противника для его последующего изничтожения. Это лексика героев такая. Мы стесняемся своей силы и потому как бы приуменьшаем свой героизм.

В кафе ничего не изменилось, как будто здесь каждый год, а то и чаще, не меняется власть, большое и всегда переполненное шумным людом, многие с оружием, женщин мало, мужчины почти все с бородами, даже те, кто явно не местный, так называемые военные советники, все косят под больших и грозных.

Сильверстоун сидит на высоком стуле у барной стойки, в руках фужер с длинной ножкой, уже до половины пуст, но он и раньше всегда заказывал не больше.

За эти годы, как определил Михаил, еще больше располнел, лицо обрюзгло, появился второй подбородок, только глаза остались такими же, да взгляд по-прежнему острый и насмешливый.

Михаил опустился на свободный стул рядом, Сильверстоун неспешно повел на него глазом, в котором Михаил прочел насмешку и удивление.

– Макрон, – проговорил он, – даже рад тебя видеть, представляешь?.. Никогда бы не подумал. Мы ни разу не были на одной стороне!.. А сейчас, смотри, разговариваем! Наверное, потому, что мы европейцы среди этих дикарей?.. Ты посвежел за последний год. Помолодел даже…

– И я рад, – ответил Михаил. – Потому что нашел все-таки манипулятора. Кукловода.

Сильверстоун хохотнул.

– Это я кукловод? Не смеши. Я тоже кукла, хоть и не самая дешевая. И тоже получаю приказы издалека, приказы, которые далеко не все мне нравятся. Но то, что делаем мы, все-таки лучше хаоса, что творится без нас. Как вышел на меня?

– Пришлось побегать, – сообщил Макрон.

– Представляю, – сказал Сильверстоун. Он повел взглядом по сторонам. – Ты что, в самом деле один?..

– И один в поле воин, – ответил Михаил скромно, – если он по-макроньи скроен. Курт, кто все это затеял?

Он вытащил из заднего кармана смартфон и переложил в нагрудный. Сильверстоун с интересом наблюдал за этим странным перемещением.

– Это какой-то сигнал?

– Нет, – ответил Михаил честно, – могут повредить, когда будут стрелять в спину.

Сильверстоун хохотнул.

– Ты все шутишь…

– Жизнь такая веселая, – подтвердил Михаил. – Так кто это затеял?

Сильверстоун покачал головой.

– Зачем? Сам знаешь, затеяли те, кто в Европе или за океаном. А здесь только те, кто исполняет приказы. Да и вообще… Тебе все равно не удастся воспользоваться тем, что расскажу. Потому лучше пей, здесь прекрасные коктейли. Когда война, шариат молчит.

– Почему не смогу воспользоваться?

Сильверстоун усмехнулся.

– Макрон… ты же заметил тех ребят у стойки, не так ли?.. И те, что возле входа. Они следят. За каждым твоим движением. Я не ожидал от тебя такого безрассудства. А твоих людей вблизи нет, мне бы сообщили.

– Твои люди?

Сильверстоун покачал головой.

– Нет. Даже не знаю, чьи. Но опосредованно да, мои. В последние дни появилось много новых головорезов. Еще больше скапливается за городом. Чего-то ждут.

– Ты знаешь, – уличил Михаил, – чего ждут. Но если хотят следить, пусть следят и любуются. На мне рубашка от самого Артемия Лебедева!

– Хорошо сидит, – согласился Сильверстоун. – Но попортят…

– Почистим, – сказал Михаил. – Чужая кровь уходит легко.

– А дыры от пуль?

– А кто им позволит портить дорогую одежду? – ответил Михаил. – Мы же профи?

– Там тоже, – напомнил Сильверстоун.

– Не наш уровень, – сказал Михаил. – Ты же с ними наверняка одной левой?

Сильверстоун вздохнул.

– Да что-то постарел, тяжеловат стал. Мне бы вот так сидеть в баре и смотреть на красивых женщин… Или на то, как ты их уделываешь.

– Женщин?

– Нет, тех, кто сейчас смотрит в нашу сторону. А мне вот смотреть стало интереснее, чем участвовать. Представляешь?

– Я тоже такой, – согласился Михаил. – Но жизнь почему-то против.

Сильверстоун улыбнулся, поднялся, бросил деньги бармену на стойку.

– Если каким-то чудом уцелеешь, расскажу… Обещаю.

– Я свяжусь, – пообещал Михаил.

В кафе много народу, подумал он, перестрелки не будет. На улице тоже рискованно, там и посторонние люди, и простор для бегства. Так что брать будут на выходе.

Как и предположил, выход загородили четверо. Все крепкие, налитые силой, но встали слишком тесно, хоть и встали от стены до стены.

Михаил замедлил шаг, чувствуя, что еще один кошачьими шагами двигается сзади, соразмеряет скорость с его шагами. В тот момент, когда протянул обе руки и уже почти вцепился в шею, Михаил резко развернулся, перехватил одной рукой за кисть, другой за голову и швырнул этого тяжеленного бычару в загородивших дорогу.

К их несчастью, все четверо в этот момент разом бросились вперед, а могучий напарник ударился в них, как скала. Свалить их на пол помог Михаил, а пока все барахтались, мешая один другому, он выбежал на улицу.

Прохожие шарахнулись, он побежал через дорогу, лавируя между автомобилями, что не успевали даже затормозить. Вдогонку прогремели два выстрела, один мимо, второй грянул одновременно с острой болью в спине слева.