Или, скорее, путеукладчика. Я его в кино видела. Представляете, чистое безграничное поле. По полю идёт путеукладчик. Это такой поезд с краном. Поезд едет по проложенным рельсам, а сам постоянно с помощью крана укладывает впереди себя новые рельсы. Так он и движется, оставляя после себя железную дорогу.

– Ну и что? – не поняла Умка.

– А то, что эта железная дорога и есть наша реальность. И мы можем двигаться только по ней. А ведь вокруг бескрайнее поле…

– Ну вы туте Женей и замутили… – сказал недовольно Кеша.

– Подождите, подождите, мы отвлеклись и так и не ответили Бурульке. А ведь он хотел что-то уточнить. Ведь так? – остановила дальнейшие разговоры Оля.

– Да, у меня было пару вопросов. Первый относится к словам Даши. Она сказала, что мы направляемся в эпоху Возрождения. Возрождения отчего?

– Даш, ты ляпнула, тебе и карты в руки, – Рав с любопытством поглядел на смутившуюся Дашку.

– Так называют это время… Точно не знаю, никогда не задумывалась. Может, от инквизиции?

– Не думаю, что это правильный ответ, – засомневалась Ольга. – Во-первых, хотя сама по себе святая инквизиция уже существовала, но в Италии она достигнет расцвета гораздо позже. Лишь в шестнадцатом веке. Насколько я помню, Джордано Бруно сожгли именно в 1600 году. И суд инквизиции над Галилеем был гораздо позже. Да, инквизиция уже была, но она была больше характерна для Испании.

– А что такое инквизиция? – продолжал допытываться инопланетянин.

– Понимаешь, в истории человечества есть и не очень приятные моменты. Это один из них. Насколько я помню, в десятом-одиннадцатом веке начались крестовые походы и священные войны. Христиане, чья религия была главной на территории Европы, боролись тогда с мусульманами, у которых было большее влияние на страны Африки и Азии. Как всегда во время войн, тогда же стали бороться со всяким проявлением искажения «правильной» веры. Для этого были организованы специальные церковные комиссии – инквизиции. Именно они рассматривали дело против данного грешника, то есть если человек не верил так как положено или не верил вообще в существующую доктрину, то его признавали еретиком. И таких отлучали от церкви, за чем, зачастую, следовало либо изгнание или изоляция, либо, в особых случаях, казнь. Конечно, это проводилось из лучших побуждений, чтобы вернуть «заблудшую овцу» в лоно церкви и ко спасению его души, но в реальности это приводило к истреблению инакомыслящих.

– Дорога в ад выложена благими пожеланиями! – глубокомысленно сказал Кеша. – Так сказал Данте Алигьери, великий поэт, кстати, живший тоже во Флоренции.

– Хорошо сказано… А мы можем его тоже встретить сейчас? – поинтересовалась Умка.

– Нет. Сейчас нет. Он жил на полтора века раньше. Но его чтут и помнят во всём мире, и, конечно же, во Флоренции.

– Оль, а Оль, получается, инквизиция играла своего рода роль естественного отбора среди людей? – спросил вдруг Равиль.

– Скорее, искусственного. Ведь при естественном отборе выживают наиболее приспособленные к данным условиям существования, а при искусственном человек выбирает среди всех качеств самые подходящие для него и стремится, чтобы именно они стали главенствующими.

– Я вообще не понимаю, зачем люди спорят? Ну имеешь ты другое мнение, и радуйся себе потихоньку, чего из-за этого с другими ругаться? – недовольно спросила Умка.

– Вот, ты, например, Умка, когда новое платье надеваешь, тебе же хочется, чтобы его оценили другие? Как для тебя обновка, так для другого – его новые мысли, идеи. Ему тоже хочется узнать чужое мнение, – объяснил Женя.

– Послушайте, но в таком случае инквизиция не поможет! Она лишь загонит все идеи в подполье, люди перестанут высказывать их вслух, но ведь они не перестанут мыслить иначе! – высказал свою догадку Равиль.

– Да, ты прав. Так и происходит. Мне кажется, человеку вообще свойственно врождённое чувство справедливости. Если что-то не так, не правильно, то у него поневоле возникает возмущение неправильным порядком, он начинает искать варианты решения и, в конце концов, находит их. Это не значит, что его решения абсолютно верны, но они всегда отличаются от ранее устоявшихся правил, – задумчиво пробормотал Кеша.

– Кеша, ты знаешь, я видела одну передачу по Дискавери. Психологи проводили эксперименты на трёхмесячных младенцах. Им показывали спектакль с участием игрушек, где одни куклы были хорошими, добрыми, а другие жадными и злыми. Позже этим младенцам предлагали выбрать для себя ту или иную игрушку. Так вот, большинство детей выбирало добрые игрушки, даже если это был волк или дракон. То есть для них важен был не внешний вид, а суть. И уже в трёхмесячном возрасте они интуитивно понимали, что такое справедливость, – поддержала друга Даша.

– Но если причиной Возрождения была не инквизиция, то что? – вернулась к прежнему вопросу Умка.

– Тогда, может быть, чума? – предположила Дашка. – Дело в том, что по всей Земле за век до этого пронеслась страшная эпидемия чумы. От неё умерла треть всего человечества!

Так, во всяком случае, говорят. Я знаю, что многие города просто вымирали под корень, и, чтобы выжить, многие уходили в изоляцию, устраивали сами себе карантин, как герои Декамерона.

– Герои чего? – переспросил Равиль.

– Декамерон. Автор Боккаччо, – с усмешкой сказал Кеша. – Там рассказы ведутся от десяти людей, спрятавшихся от чумы на одной вилле. Чтобы развлечься в своей добровольной ссылке, они решают рассказывать друг другу истории на разные темы.

– Ну и что тут смешного? – удивился Рав.

– Ты почитай, почитай, тебе понравится.

– Так вот, – вновь продолжила Даша, – я думаю, это, скорее, связано с тем, что в это время количество людей стало вновь увеличиваться. Люди стали возвращаться в брошенные дома и усадьбы, стали возрождать ремёсла, заново строить города…

– Вполне возможно… твоя гипотеза кажется правдоподобной. Жаль, что мы не можем узнать, так ли это на самом деле, – заключил Женя.

– Причин может быть множество. Это раз. А во-вторых, мы можем спросить очевидцев. Мы ведь как раз в это время и находимся, – сказала Оля.

– А что? Правильно. У них и спросим! – обрадовался Равиль.

– Мы ответили на твой вопрос? – поинтересовалась Умка у инопланетянина.

– Мне стало понятней. Теперь, если можно, второй вопрос. Что такое чудо? Арджиенто рассказывал о чудотворной фреске, но я так и не понял, в чём там чудо. Вы знаете?

– Вопрос, как говорится, на засыпку… Понимаешь, Буруль, люди называют чудом явление, которое не понятно, а потому кажется необычным или волшебным, будто не из нашего мира… – попытался объяснить Равиль.

– А ты, Бурулька, когда не знаешь или не понимаешь чего-то, что делаешь? – перебила Равиля вопросом Оля.

– Я спрашиваю у учителя, у родителей, у всех близких, и они все вместе дают мне ответ. Вернее, я прочитываю этот ответ в их сознании.