Бун улыбнулся, но страх умерил волнение – он нашел-таки Лютера Кайта.

И тут его осенило.

Что, если Эндрю никуда не делся с острова?

Что, если он и блондинка, что была с ним, мертвы?

Хорас сел на траву в тени дома Кайтов. Двадцать минут он смотрел, как поднимается в небо луна, и размышлял, какой путь выбрать. Безопасный – уйти, не задерживаясь, и связаться с полицией; или рискованный – пойти напролом и, может быть, прославиться.

К тому времени, когда длинноволосый появился из двери под лестницей, решение созрело. Хорас видел, как Лютер тяжело поднялся по ступенькам, а секундой позже на втором этаже погас последний свет. Теперь во тьму погрузился весь дом, и только в гостиной догорал камин.

Хорас поднялся, неслышно пробрался к крыльцу и, не чувствуя под собой ног, взошел на четыре ступеньки. Колени его дрожали, и тем не менее он потянулся к ручке. Та повернулась, но дверь не открылась. Хорас налег на нее и даже толкнул плечом, но она не поддалась.

Он вернулся во двор и пробежал по траве вдоль боковой стороны дома. От каминной трубы несло запахом дыма. Окон на северной стене не было – только сплошной, подпирающий небо серый гранит. Луна поднялась достаточно высоко, и ее болезненно желтый свет заливал весь задний двор. Залив Памлико вытянулся перед ним черной трещиной, молчаливый и гладкий, как вулканическое стекло.

Хорас прошел к заднему крыльцу, поднялся по ступенькам к задней двери и заглянул через сетку и стекло в кухню. Сетчатая дверь поддалась легко. Ручка второй, внутренней, двери не повернулась, но сама дверь дрогнула. Он приложился к ней плечом, и она распахнулась.

Переступив порог, Хорас осторожно закрыл за собой дверь.

Впечатление было такое, что во всем доме не горит ни одна лампочка.

Тишину не нарушал ни малейший звук.

В кухне пахло уксусом и сырой рыбой.

Хорас сделал полшага вперед. Под ногой скрипнул треснувший линолеум.

Еще три шага вперед, и он вышел к пересечению двух коридоров, один из которых шел к передней двери, а другой, пересекая весь этаж, – к той комнате, где в камине догорали угольки.

Осторожно ступая по пыльным половицам, Хорас двинулся по тому коридору, который вел в переднюю мимо лестницы.

Что-то хлопнуло.

Он вздрогнул и замер на полушаге.

Всего лишь камин, где упало прогоревшее полено.

Хорас вошел в гостиную, остановился перед камином и протянул руки к поднимающему теплу. На стенах и потолке играли тени. Мягко шипело пламя. Даже сквозь запах дыма пробивался запах возраста и запущенности.

Повернувшись спиной к камину, он нацелил взгляд на лестницу. Любопытство тянуло его туда, в переднюю, уводило от тепла и света.

Хорас сам не заметил, как оказался в темноте под лестницей, перед низкой запертой дверью. Он вынул из кармана фонарик, посветил и обнаружил врезной замок.

Я видел, как Лютер снял что-то со стены.

Луч скользнул по периметру двери. Справа от косяка висел на гвозде сверкающий ключ.

Хорас снял ключ и вставил в замочную скважину.

Дверь открылась внутрь, а из темноты повеяло холодом и сыростью.

Кроме холода и сырости обволокший его поток воздуха принес запахи камня, плесени и воды, словно он стоял у входа в пещеру. Луч фонарика еще не разрезал темноту, но сомнений уже не осталось: дверь вела куда-то вниз, в некое помещение под домом Кайтов.

На руках зашевелились и поднялись волоски, и в голове сработала некая древняя охранная система, но Хорас, ошибочно приняв ужас за выброс адреналина, шагнул во мрак – хотя бы потому, что никогда еще не чувствовал себя таким живым.

Луч фонарика прыгал по шатким ступенькам, и они скрипели так, словно сам Господь шел по ним. Всего их было двадцать две, и чем ниже он спускался, тем холоднее становился воздух; к концу спуска дыхание уже стелилось в луче света пыльными полосами пара.

Вот и земляной пол. Бун посветил вверх. Дверь в конце лестницы казалась недосягаемой. Тишина и мрак наполняли подвал. Хорас представил, как утром будет сидеть за столиком в кафе, возле окна со струящимися лучами раннего солнца. Эту сцену он опишет за кофе. Вот это будет замечательно. И совершенно безопасно.

Пытаясь сориентироваться, Хорас описал широкий полукруг. Увиденное дернуло нервы: двери в никуда, каменные коридоры, разбегающаяся по стенам проводка. Он поежился, отступил от лестницы и посветил в самый широкий коридор, уходивший от лестницы в казавшуюся бесконечной темноту.

Войти в этот туннель мог только сумасшедший, и в какой-то момент им овладело сильное желание подняться по ступенькам, вернуться в кухню и выйти в освещенный луной задний двор. Уют и комфорт его номера в «Харпер касл» манили как никогда сильно, но он все же удержался, стиснул фонарик и сделал первый шаг в коридор.

Хорас шел неторопливо, посвечивая во все стороны и под ноги. Чем дальше, тем у́́́же становился туннель.

Минуя дверной проем, он повернул фонарик и успел заметить большой дубовый стул на стадии завершения – с болтающимися проводами и кожаными петлями.

От увиденного перехватило горло, так что пришлось прислониться к стене и перевести дыхание.

Когда его собственные хрипы стихли, он прислушался.

Где-то вдалеке, за эллипсом света, капала вода.

За спиной что-то шевельнулось, и он мгновенно обернулся, разрезав темноту лучом фонарика.

Ничего и никого, но звук повторился.

Луч упал на пол, и Хорас увидел припавшую к полу жирную крысу, крохотные, словно светящиеся бусинки, глаза которой сверлили его взглядом.

В какой-то момент она сорвалась с места и метнулась к лестнице, а Хорас двинулся в противоположном направлении. Коридор поворачивал, разветвлялся и снова поворачивал и разветвлялся, проходя через ниши и комнаты: одну – с низким потолком и пустыми винными стеллажами, другую – с обгорелыми и потрескавшимися останками деревянной кровати. Во всех помещениях и коридорах сохранялось неприятное ощущение присутствия чего-то страшного. Хорас чувствовал, что здесь происходило нечто ужасное.

Достигнув еще одного угла, он понял, что потерял ориентацию. Подвал, казалось, простирался за пределы дома, и найти путь назад представлялось сомнительным.

Хорас остановился на углу и посветил вперед. Дальности луча хватило футов на пятнадцать.

Ледяная капля упала на волосы.

Он поднял голову.

Другая шлепнулась на нос.

Хорас вытер лицо и двинулся дальше.

А секундой позже оказался у очередной развилки.

Он снова остановился, оглянулся, стараясь вспомнить, сколько раз и куда поворачивал, и теперь уже твердо решил вернуться к лестнице и выйти из дома.