Они с Антоновым обменялись рукопожатиями. Виктор кивком пригласил коллегу из другого ведомства присесть в кресло. Распорядился, чтобы им принесли чай и бутерброды.

– Рахимбаева, очень похоже, ликвидировали по заказу конкурентов, – сказал визитер.

– Действовали по шаблонной... но испытанной временем схеме. Остановились рядом с его машиной на светофоре. Расстреляли из двух стволов – его самого и водителя. И тут же скрылись с места.

Из динамика послышался мужской голос.

– Виктор Михайлович, важный звонок!

Антонов нажал на кнопку переговорника.

– Кто именно звонит?

– Сказал, что знакомый по Парижу... Назвал только имя – Фарход.

Антонов щелкнул пальцами в воздухе.

– Очень хорошо! Я отвечу на этот вызов.

Он снял трубку телефона.

– Антонов. Слушаю вас!

– Асаляму алейкум, Викторджон! – послышался знакомый уже ему голос. – Рад вас приветствовать, дорогой! Как дела, как настроение?

После обычного в таких случаях зачина и обмена ритуальными фразами Шерали, перейдя на фарси, сказал:

– Викторджон, мы тут все хорошо обдумали. Ваше предложение нас заинтересовало. Есть определенные детали, которые хотелось бы обговорить. Надо бы встретиться!

– Я только за. Для меня будет большим удовольствием встретиться с вами и уважаемым Джамшедом! Вы ведь вдвоем будете вести переговоры?

– Э-э... Джамшед не сможет приехать. Вы разве не в курсе?

– Относительно чего?

– Рахимбоев убит... несколько часов назад.

– Что?! Это точная информация?

– Я думал, вы больше меня знаете о случившемся. Ведь его убили в Москве... Мне земляки только что звонили, от них я и узнал.

– Печально. Могу только пособолезновать.

– Да, мы тоже переживаем... Так что переговоры нам придется вести с вами – вдвоем. Где и когда, Виктор?

– Минутку... Послезавтра... Давайте встретимся в Праге!

– Прага? Это где?

– Столица Чехии.

– Хорошо.

– Встретимся в небольшом кафе. Записывайте название и адрес...

Иван поднялся чуть раньше обычного – в начале восьмого утра. Первым делом, прежде, чем пройти в туалетную комнату, он, чуть сдвинув в сторону тяжелую портьеру из расшитой золотом парчи, посмотрел, какова обстановка снаружи.

Светало. Вершина горы с телевышкой и окраинные кварталы, на которые в силу особенностей местного ландшафта ложатся первые рассветные лучи, уже вполне различимы в тающей дымке... За окном тот же изрядно поднадоевший пейзаж. Плоская – вернее, кажущаяся таковой – долина реки Кабул, застроенная тесно жмущимися – но с проплешинами свалок и пустырей – кварталами преимущественно низких зданий. Нависающая над центральными районами гора Асмайи. Едва различимые в свете занимающегося дня заснеженные вершины и отроги хребтов Гиндукуша...

Он уже хотел отойти от окна, но увидев, как поползли в стороны створки ворот, задержался. Через проезд на площадку вкатили два джипа. Из парадного по лестнице сошел вначале Юсуф. Затем, спустя несколько секунд, показались хозяин виллы и его американский друг. Статус Доккинза, одного из старших сотрудников фирмы AGSM, попавшего в одно время, по-видимому в опалу и вновь возвращенного из Ирака в Кабул, все еще оставался для Ивана неясным.

Какие функции он здесь выполняет? Советник? Партнер влиятельного в этих краях и в соседнем Таджикистане клана Шерали? Надзирающее или посредничающее лицо? Слишком малым количеством фактов располагал Козак, чтобы ответить на эти и другие вопросы, касающиеся как Доккинза, так и других главных действующих лиц.

Спустя минуту оба джипа выехали за пределы виллы. Видать, у этих господ и правда весьма напряженный рабочий график. Чемоданов или какой-либо поклажи при них не было, поехали налегке. Так что вряд ли их путь лежит в аэропорт. Скорее всего, отправились на встречу с кем-то из местных крутых, чтобы с глазу на глаз решить свои вопросы...

Иван, ступая босыми ступнями по исфаханскому ковру, направился в туалетную комнату. Почистил зубы, побрился, потом встал под душ.

Он стоял спиной к двери, но все равно ощутил – не услышал, а именно ощутил, – что в ванной комнате он теперь не один. Сколько бы он ни шугал хонум, девушка все равно приходит ежеутренне. И предлагает ему не только завтрак, но и себя.

– Ханума, сколько можно говорить?! – не оборачиваясь, пробурчал Козак. – Оставь завтрак на столе. А сама можешь быть свободна.

В роскошной туалетной комнате раздался женский смех, заставивший Козака обернуться.

– Hi, Ivan! Good morning, my dear friend... and my hero![33]

– Жанна?! – изумленно произнес Иван, прикрыв обеими руками причинное место. – Но... Что вы здесь делаете?

– Завтрак вам принесла. Хонум что-то неважно себя чувствует. Считайте, что сегодня я вместо нее.

Жанна, улыбаясь и глядя ему в глаза, потянула за поясок. Короткий атласный халатик скользнул к ее ногам. В отличие от их совместных посиделок возле бассейна, теперь на красотке не было и клочка одежды. Отсутствовал даже тот крохотный кусочек материи, который прикрывал ее гладко выбритый, или эпилированный, лобок...

– Жанна, но вы...

– Давайте я потру вам спину! – сказала она, встав с ним рядом. – Закаляетесь под ледяными струями? – женщина перевела один из кранов, сделанных или отлитых, кажется, из чистого золота, в среднее положение. – А вот я предпочитаю комфортную температуру...

Не успел Козак толком сообразить, как ему быть в этой щекотливой ситуации, как на его шее сомкнулись женские ручки.

Их губы встретились; они целовались жадно, в охотку. Его руки сначала легли на гибкую талию. Потом скользнули вниз, на округлые упругие ягодицы...

Ему стоило огромного труда отстраниться и прекратить то, что еще толком не успело начаться.

– Жанна... вы мне очень нравитесь. Но нам не следует этого делать.

– Неужели? А вот ваша плоть говорит о другом!

Ее ладонь опустилась на его вздыбившийся, набухший желанием «жезл». Она опустилась на колени и с большим знанием дела, надо признать, принялась ласкать пальчиками, губами и языком его член... Иван не дал довести ей и самому себе дело до финиша.

Он отстранился; заставил ее, вернее, помог подняться из коленопреклоненной позы.

– Жанна... спасибо, милая... но...

Она вновь прижалась к нему всем телом. Ну не выталкивать же эту красотку из туалетной комнаты! Все же не хотелось применять силу...