Я улыбаюсь, глядя на его кислую мину.

– Ну… вот и повод купить ей еще один.

Мы перебираем вешалки с разными костюмами, и Хардин щупает тонкую ткань одного из них. Мне хорошо видны стесанные костяшки его пальцев, напоминающие о рассказе Стеф.

Довольно быстро выбираю спортивный костюм мятно-зеленого цвета, который, как мне кажется, должен прийтись ей по вкусу, и мы начинаем искать кассу. В это время мои беспорядочные мысли о Хардине складываются в твердое решение. Может, это потому, что теперь я точно знаю: он действительно не спал с Молли, когда я была в Сиэтле.

Когда мы подходим к кассе и кладем костюм на прилавок, я вдруг поворачиваюсь к Хардину и говорю:

– Сегодня вечером нам надо поговорить.

Явно озадаченная кассирша смотрит то на меня, то на Хардина. Я собираюсь сказать ей, что с ее стороны это невежливо, но Хардин отвечает прежде, чем я набираюсь смелости сделать замечание.

– Поговорить?

– Ну да… – Я смотрю, как кассирша снимает с костюма защитную бирку. – После того как нарядим елку, которую вчера купила твоя мама.

– Но о чем поговорить?

Я поворачиваюсь и смотрю на него.

– Обо всем.

Хардина явно пугает смысл, скрывающийся за моими словами. Кассир сканирует штрих-код костюма, и тишину прерывает громкое «бип». Хардин в ответ бормочет:

– Ну… пойду подгоню машину.

Наблюдаю, как девушка упаковывает спортивный костюм для Триш, и думаю: «В следующем году я обязательно куплю всем замечательные подарки, чтобы компенсировать поспешный выбор на это Рождество». Но потом появляется другая мысль: «В следующем году? Кто сказал, что нас с ним ждет еще один год вместе?»

По дороге домой мы оба молчим: я пытаюсь обдумать все, что хочу ему сказать, а он… что ж, он, похоже, занят тем же самым. Приезжаем, беру сумки и спешу к подъезду под холодным дождем. Лучше бы уж шел снег.

Мы заходим в лифт, и у меня начинает бурчать в животе.

– Я проголодалась, – говорю я Хардину.

– Понятно. – Судя по его виду, он хочет что-нибудь съязвить в ответ, но решает промолчать.

Как только мы переступаем порог квартиры, голод становится еще сильнее: с кухни доносится запах чеснока, отчего у меня начинают течь слюнки.

– Я приготовила ужин! – сообщает нам Триш. – Как съездили?

Хардин забирает у меня сумки и уходит в спальню.

– Неплохо. Не так много народу, как я думала, – говорю я.

– Здорово. Я подумала, может, мы с тобой поставим елку? Хардин вряд ли захочет нам помочь. – Она улыбается. – Он ненавидит веселье. Но мы справимся и вдвоем, что скажешь?

Я смеюсь в ответ.

– Да, конечно.

– Сначала тебе надо поесть, – командует Хардин, возвращаясь на кухню.

Я бросаю на него хмурый взгляд и снова поворачиваюсь к Триш. Раз пугающая меня беседа с Хардином должна состояться после того, как мы с его мамой нарядим нашу маленькую елку, я никуда не спешу. Кроме того, мне нужен как минимум час, чтобы собраться с духом и сказать все, что я хочу. Может, это не лучшая мысль – разговаривать на эту тему, пока здесь его мама, но больше я ждать не могу. Я должна все высказать… именно сейчас. Мое терпение заканчивается: мы больше не можем находиться в этих непонятных, будто промежуточных отношениях.

– Ты хочешь есть, Тесса? – спрашивает меня Триш.

– Да, хочет, – отвечает за меня Хардин.

– Вообще-то хочу.

Пока Триш накладывает мне куриной запеканки со шпинатом и чесноком, я сажусь за стол, и мое внимание сосредоточено лишь на вкуснейших запахах. Когда она подносит тарелку, я вижу, что блюдо выглядит еще лучше, чем пахнет.

Триш ставит запеканку передо мной и говорит:

– Хардин, поможешь вынуть елку из коробки, чтобы нам было легче ее собрать?

– Конечно, – соглашается он.

Она улыбается мне.

– Я купила и кое-какие украшения.

Когда я доедаю запеканку, Хардин уже вставил все ветки в ствол, и елка готова.

– Не так уж скучно, правда? – спрашивает его мама. Он берет коробку с елочными украшениями, и Триш подходит к нему. – Мы тебе поможем.

Наевшись, поднимаюсь из-за стола с мыслью, что никогда не представляла, как буду наряжать елку с Хардином и его мамой в квартире, которая была нашей. Никогда не представляла. Этот процесс приносит мне удовольствие, и хотя украшения на маленьком деревце в итоге оказываются развешены слегка хаотично, Триш выглядит очень довольной.

– Надо сфотографироваться рядом с елкой! – предлагает она.

– Я не люблю фотографироваться, – бурчит Хардин.

– Да ладно, Хардин, это же праздник! – Она хлопает ресницами, а он уже в сотый раз с момента ее приезда закатывает глаза.

– Не сегодня, – отвечает он.

Знаю, что с моей стороны это нечестно, но я заступаюсь за его маму и с умоляющим взглядом прошу:

– Хотя бы разик?

– Черт, ладно. Только один раз.

Он становится рядом с Триш у елки, и я снимаю их на телефон. Хардин почти не улыбается, но Триш радуется за двоих. И все же я чувствую облегчение, когда она не предлагает нам с Хардином сфотографироваться вместе; нам надо во всем разобраться, прежде чем делать трогательные снимки у новогодней елки.

Триш диктует свой номер, и я скидываю фото ей и Хардину. Он уходит на кухню и накладывает себе еды.

– Пойду упаковывать подарки, пока еще не так поздно, – говорю я.

– Хорошо, милая, тогда увидимся утром, – отвечает Триш, обнимая меня.

Вернувшись в спальню, вижу, что Хардин уже достал оберточную бумагу, тесьму, клейкую ленту и все остальное, что может понадобиться. Я спешу заняться подарками, чтобы как можно скорее перейти к нашей беседе. Я действительно хочу побыстрее с этим покончить, но в то же время боюсь того, как все может пойти. Я знаю, что уже приняла решение, но не уверена, что готова в этом признаться. Понимаю, как это глупо, но глупость овладела мной с нашей первой встречи с Хардином, и все было не так уж плохо.

Он заходит, как раз когда я подписываю подарок Кена.

– Закончила? – спрашивает он.

– Ага… надо только распечатать билеты для Лэндона, пока мы не начали разговор.

Он отклоняет голову назад.

– Почему?

– Потому что ты должен мне помочь, а когда мы ругаемся, помощи от тебя не добьешься.

– Откуда ты знаешь, что мы будем ругаться?

– Ну, это же мы. – Я слегка улыбаюсь, а он кивает в ответ.

– Тогда пойду достану принтер.

Пока он разбирается с принтером, я включаю свой ноутбук. Двадцать минут спустя билеты на игру «Сиэтл Сандерберд» для Лэндона напечатаны и упакованы в небольшую коробочку.