И насупился поверх дипломата, сердито вглядываясь в остальных людей.

«Вон они как! Их они иж! Только и смотрят, как бы им оттяпать у меня миллион! Ужасные рожи!» – подумал Вася и, поскорее защелкнув от чужих глаз застежки на своем миллионе, бережно прижал его к сердцу.

Бедный Вася! Простишь ли ты эту злую шутку? Ведь это черта, того самого, первоапрельского шутника, ты так доверчиво прижимал теперь к сердцу.

Над маленьким человечком в сером демисезонном пальто и шапке…

Над миллионером Васей Собакиным, плотно застегнутом от апрельской простуды женой на все глупые пуговицы, столпились, ахая и охая, пассажиры 59-го маршрута.

Человечек-миллионер сидел, прижав к груди нечто очень похожее на серое кухонное полотенце.

На щеках его застывали сосульками слезы счастья.

Справку, удостоверяющую Васю в том, что это его миллион, апрельский ветер равнодушно уносил в сторону Генерала Глаголева.

Но может быть, все было не так?

Ведь, в конце концов, что мы знаем, про эти…

Всякие там…

Миллионы?

…Один человек, Петр Самуилович Воробушка, забыл на остановке 59-го троллейбуса свой миллион.

Откуда у Петра Самуиловича взялся тот миллион, теряется в догадках и вообще не наше личное дело; может быть, Воробушка получил миллион в обмен на лотерейный билет (во что, конечно, ни один лапша не поверит). Или, может быть, Воробушка взял миллион в наследство от какой-нибудь милой тетушки (говорят, что на жизненном пути некоторых людей иногда попадаются до такой степени милые старушки, чтобы оставить им миллион).

В конце концов, Петр Самуилович мог продать вторую квартиру, где-нибудь в центре города, и даже (в ком черт не шутит?) Петр Самуилович (скромный учетчик текучести кадров ИКБ «Ласточка») мог ограбить под видом грабителя какой-нибудь банк или ювелирную лавку…

Неизвестно.

Во всяком случае, миллион у этого Воробушки был, и он носил его с собой повсюду в дипломате черной (видимо, свиной) кожи, никогда не выпуская дипломата из рук; с дипломатом Воробушки входил в кабинку уборной, вешая миллион на крючок. Засыпая, укладывал миллион под щеку, вместо подушки, и ставил миллион на колени при поездках в общественном транспорте.

Как каждому здравомыслящему человеку, Петру Самуиловичу был (до корней волос) дорог его миллион, и, оставшись хоть на миг без него, Воробушки мгновенно ощущал в сердце невосполнимую потерю. Потерю! – и пустота ее наполняла Воробушки.

Так что не только в общественную, но и в личную, квартирную уборную Воробушка ходил со своим дипломатом.

И без дипломата Воробушка давно не мог представить себя себе.

Миллион Воробушки (в отличие от миллионов остальных граждан) обладал одним совершенно волшебным свойством: этот миллион никогда и не при каких обстоятельствах не терял в своей сумме ни единой копейки.

Дело было в том, что Петр Самуилович умел очень ловко прокармливаться на зарплату, сообщая этим незамысловатым рецептом (гречка, рис, макароны) своему миллиону его волшебную, неубывающую силу.

И так Петр Самуилович добивался сохранения миллиона в целости и сохранности; ибо, не носи Петр Самуилович миллиона с собой повсюду, его давно бы уже растащили всякие нехорошие люди (вроде Васи Собакина), а начни Петр Самуилович тратить из дипломата на всякую ерунду, от миллиона, тем более, давно бы ничего не осталось.

(С этими миллионами всегда так: только начнешь тратить миллион, уповая на то, что это все-таки миллион, а не какая-нибудь там зарплата учетчика кадров ИКБ, и, глядишь, уже не наскребется от этого миллиона даже на макароны…)

Воробушка и его миллион были неразлучны, точно сиамские близнецы, срослись, как пальцы на ластах утки, и одинаково боялись потерять друг друга…

Боялись потерять, и в их скромной, самой обыкновенной из всех самых обыкновенных жизни случались уютные тихие вечера, когда они (Воробушка и его миллион) наконец могли взглянуть друг на друга и быть счастливы…

И вот, возьми и случись такое…

Забыл! – забыл Петр Самуилович миллион (не смотря на все свои предосторожности) в самом неподходящем для этого месте! (ведь мог же забыть миллион дома, это вышло бы значительно безопаснее), но он забыл на остановке 59-го троллейбуса, где ходят и сидят люди! Прямо там, где пересечение с улицей Генерала Берзарина улицы Генерала Глаголева!

Именно там, а не где-нибудь еще, ни с того ни с сего Петр Самуилович Воробушка забыл миллион.

Что на него нашло, на этого Воробушку? – спросит, быть может, в недоумении, узнав про эту историю, случайный прохожий.

Как вообще можно забыть в таком месте миллион?! – возмутится, быть может, он.

Пожмем в этом месте плечами. Как говорится: «неисповедимы пути», «не хожены тропы», «не седланы кони», «не сыты волки», «не целы овцы», так что и не знаешь, выйдя из дома, какой кирпич готовится пасть тебе на голову, какой столб станет у тебя на пути и какая собака тебя укусит…

Словом, неизвестно, какая собака укусила Петра Самуиловича, во всяком случае он бодро (в весеннем первоапрельском настроении) дошел до угла длинной улицы, где светофор, и только тут покрылся липким потом и растерянно (точно пингвин при виде пингвина) шлепнул себя по бокам руками.

Вместо милого сердцу Петра Самуиловича дипломата в правой его руке находилась авоська с четырьмя апельсинами (говорят, что так тоже шутят первоапрельские черти, может, и так, кто их знает?)…

Во всяком случае, если вам когда-нибудь на пути попадался всклокоченный, бегущий с растопыренными ушами, выпученными глазами и четырьмя апельсинами в авоське в правой руке человек…

Знайте! Это был наш Петр Самуилович, только что забывший на остановке 59-го троллейбуса свой миллион…

– Моё! Ах ты, собака! – взвыл Петр Самуилович, распахнутой грудью бросаясь на Васю Собакина, и крепкие пальцы бывшего миллионера вцепились в ручку забытого дипломата.

– Ааааааааааа! – завизжал в свою очередь Вася и всей силой мускулов и души прижал миллион к себе.

– Дай! Дай, а ну! Ах ты, ворюга! – шипел Петр Самуилович, выдирая свое из мускулов и души Собакина.

– Не получишььььььььь! – стиснув зубы, хрипел одновременно Собакин.

– Ууууууууу! – выли друг на друга миллионеры, но у Васи Собакина была на миллион справка, а у Петра Самуиловича такой справки не было.

Но у Петра Самуиловича вместо справки была справедливая уверенность в том, что это его миллион, одновременно как у Собакина такой уверенности не было (в некоторых, исключительных случаях человек не в силах защитить себя от врага, взмахивая у него перед лицом своей справкой).

– Я тебе сейчас покажу справку! – кричал Воробушка, раздирая у Собакина документ.