Пистолет в руке Фиалки предательски клацнул ставшей в заднее положение ствольной коробкой. Патроны закончились. Но это ее уже не особо обеспокоило, на пояснице в удобном чехле висел штурмовой нож «Ал Мара», с ним Фиалка не расставалась со времен службы в израильских коммандос, считая это оружие своим талисманом. Выхватив нож, она ринулась с диким воплем в коридор.

Патроны имеют плохую привычку кончаться в самый неподходящий момент. В горячке боя Виктор расстрелял всю обойму на восемнадцать патронов, даже не заметив этого. Виной всему скорее всего стала автоматная канонада за спиной. Узрев несущуюся на него фурию с ножом в руке и с бешено горящими глазами, Савченко бросил на пол бесполезное оружие и с низкого старта, не раздумывая, рванулся навстречу, на ходу выдернув из глаза убитого чеченца свой «НРС-2». Встав в боевую стойку, выпад Фиалки он легко парировал, отведя ее лезвие в сторону с линии атаки, а сам продолжил движение своего ножа со страшной силой.

Клинок разведчика легко пробил горло девушки, рассек шейный позвонок и пригвоздил ее к деревянному косяку купейной двери.

Под ногами морского пехотинца захлюпала горячая вода, смешанная с кровью. Наклонившись, он вырвал из руки Ромашки экспериментальный пистолет, из которого она так ни разу и не выстрелила.

Огневой контакт в ограниченном пространстве железнодорожного вагона – это не съемки «Неуловимых мстителей», это гораздо страшнее…

– Кирилл, прикрой! – стреляя от живота из автомата, закричал Клинч.

Он был слишком молодым и переполненным романтикой войны. Наплевав на инстинкт самосохранения, морской пехотинец рванулся вперед. За свою ошибку он тут же заплатил своей жизнью, приняв в грудь несколько пуль. Уже мертвый, падая, он продолжал стрелять.

Лялькин бросился на помощь своему напарнику, надеясь, что парень всего лишь ранен…

Состав содрогнулся от мощного взрыва, огненная волна ринулась по всему вагону, убивая и калеча чеченских боевиков. Шальная пуля попала в гранату, закрепленную на поясе одного из абреков.

– Все кончено! – прокричал Барс на ухо оглушенному Рамзану. – Надо уносить ноги, пока нас не убили.

– Да, да, – закивал Иергиев, когда до него дошел смысл сказанного. Оба чеченца бросились в сторону платформы, на которой был закреплен вертолет…

Вставив в свой «ГШ-18» запасную обойму, Савченко дослал патрон в патронник и бегом бросился на другой конец вагона, сжимая в обеих руках по пистолету.

Лялькин лежал на полу, держась за простреленную ногу и морщась от боли. Рядом с ним свернулся в позе эмбриона Клинч.

– Что случилось? – опускаясь на колени, Савченко задал совершенно дурацкий вопрос.

– Зацепило, – скрипнул зубами Кирилл и мутными от боли глазами посмотрел на Виктора. – Ты им не дай уйти, возможно, посылка на вертолете.

– Понял. – Савченко вихрем сорвался с места.

Половина первого вагона предстала перед ним дымящимися обугленными развалинами, где стоял удушливый запах сгоревшей взрывчатки и разило горелым человеческим мясом. Впрочем, тем, кто долгое время находится на войне, подобные запахи привычны.

Все находящиеся в этом вагоне были мертвы. Лишь один чеченец негромко стонал, ему взрывом оторвало обе ноги до колен. Виктор на мгновение задержался возле него, поднял трофейный «ОЦ-35» и выстрелил. Голова абрека лопнула как глиняный горшок, тем самым подтверждая свою убойность. Савченко вовсе не был гуманистом, он был профессионалом и хотел всего лишь проверить свое приобретение.

К тому времени, когда Виктор выбрался из разгромленного вагона, ярко-красный «R-44», вовсю молотя винтом, пытался оторваться от дощатого покрытия платформы.

Расстояние между морским пехотинцем и вертолетом было не больше десяти метров, и сидящие внутри боевики оказались абсолютно беззащитны перед нависшей над ними угрозой.

Виктор поднял руки с зажатыми в них пистолетами и, поймав в прицел кабину вертолета, нажал одновременно на спусковые крючки.

Выпуклое стекло в следующее мгновение покрылось белыми бесформенными пятнами и с мелодичным звуком просыпалось хрустальным дождем.

Оторвавшись на метр от платформы, вертолет закачался, как воздушный змей под порывами ветра, потом стал заваливаться набок. Прежде чем винты вгрызлись в сухую степную землю, неуправляемый вертолет отнесло в сторону от замершего состава.

Рухнув с платформы, «R-44» несколько раз провернулся вокруг своей оси и замер, окутанный белым густым дымом.

– Ну, вот, кажется, никто не ушел, – Виктор тяжело вздохнул. От локомотива к нему бежали машинисты…

Преследование фур «Роял Виктори» длилось уже вторые сутки, впрочем, назвать это преследованием язык у Христофорова не поворачивался. Операция так себе, сопровождение, да еще на большом расстоянии.

«Гуманитарные» фуры шли под плотным контролем боевиков Анзора. Пятерка внедорожников напоминала львиную стаю, которая бережно охраняла буйволиное стадо, ибо видело в нем единственную возможность выжить, питаясь их мясом.

Пара джипов шла впереди тяжело груженных трейлеров, остальные волочились позади, но были готовы в любую минуту прийти на помощь товарищам. Головные машины менялись каждые три часа, давая возможность боевикам отдохнуть психически.

Как считал Владимир Христофоров, система была безукоризненна и не позволяла находиться в зоне видимости, иначе абреки засекли бы преследование. Впрочем, такой надобности не было. Два микроавтобуса с оперативниками, технарями, пленным Муртазой, которого полковник прихватил с собой на «всякий пожарный» случай, и группой силового прикрытия тащились от душманской колонны на расстоянии нескольких километров, выражаясь по-летному – «за горизонтом». Но при этом и тяжелые грузовики и машины сопровождения находились под плотным контролем.

Их контролировали со спутников-шпионов Российской военно-космической группировки, фиксировали станции видеонаблюдения, тайно установленные ФСБ на федеральных трассах, связывающих центр страны с Кавказом.

Христофоров время от времени скачивал информацию наблюдения на свой ноутбук, подтверждая свою уверенность в полном контроле.

Все шло на удивление гладко, грузовики двигались без остановок, если не считать остановками бензозаправки и посты ГАИ, где водители, не торгуясь, платили положенную мзду.

Тем не менее, несмотря на внешнее спокойствие, Владимир ощущал внутреннюю тревогу – в мозгу старшего опера никак не складывалась правильная мозаика.

Сдача питерского контрабандиста больше походила на элементарную подставу, сахарную косточку, брошенную голодному псу. Кроме того, уж слишком уверенно вели себя дальнобойщики. Люди, везущие атомную бомбу, должны вести себя по-другому. Психологический аспект, что бы там ни говорили, вещь убойная. В-третьих, как ни присматривался полковник к колонне, ни одной амазонки не заметил… Но все эти подозрения в лице вышестоящего начальства являлись всего лишь субъективными деталями, которые с легкостью мог развеять мало-мальски опытный оперативник. Во-первых, наводка на питерских контрабандистов могла быть чистой случайностью, «топтуны» выпасли личный контакт Анзора. Водилы ведут себя нагло, так как ничего не знают о фугасе, то есть их используют втемную. Амазонок, напавших на полицейский участок, нет, так их и не должно быть. Высококлассных профессионалок использовали для одноразовой акции.