Я подошла к балкону, распахнув его настежь. Меня трясло, как будто в эту секунду происходило что-то ужасное, а я ничего не могла предпринять.

Ночь, солдаты повсюду, сотни вёрст до столицы. Кроме, как молча страдать и гадать, с кем из моих близких на этот раз случилась беда, ничего не оставалось.

— Когда уже все это закончится?— выпустив со словами слабый стон, обратилась в пустоту.

Но, кроме,тишины и шума волн, ответа не последовало.

Видимо,теперь, могу быть спокойна, только когда Вестар рядом. Без него непривычно.

Когда я успела стать настолько зависимой? Если бы он хоть что-нибудь рассказывал!

Я села на стул, вспоминая, как совсем недавно молодой лорд с синими, как океан, глазами, со мной завтракал. А сейчас место пустовало.

Страстно желала, чтобы он был здесь.

Ну, любит покомандовать. Ничего. Все равно мы оба знаем, кто на самом деле тут главный. Любит всякие необычные штучки заставлять делать, да мне самой понравилось. Я бы и сейчас повторила! Только вернись!

****

Я не находила себе места, почти насильно заставляя саму себя сидеть на песке и вглядываться в горизонт. От него даже письма не было. И это беспокоило ещё сильнее.

Я прилегла на разогретую песчаную гладь и не двигалась, пока не почувствовала едва ощутимое движение почвы.

Песчинки поднимались вверх и падали вниз, отстукивая стройный ритм. Я вскочила на ноги и быстрым шагом, насколько это было возможно по вязкой поверхности, направилась к особняку.

Каждый шаг давался все тяжелее, будто почва старалась чинить мне препятствия.

Наконец, оказавшись в саду перед домом, я остановилась и просто не поверила своим глазам. Вся долина, служившая основанием возвышенности, приютившей усадьбу, была усеяна людьми на лошадях, которые стремительно приближались к воротам имения Вестара.

Они, словно муравьи, взбирались по холму, как по дереву.

Солдаты Вестара не предпринимали никаких попыток их остановить, они спокойно и сдержанно наблюдали за движущимся людским роем.

Я уже хотела кинуться к спасительным дверям, но меня перехватила рука леди Маргет.

— Все в порядке, не переживай,— сказала она, не вдаваясь в подробности.

В порядке? Да это армия целая! Как может быть все в порядке!

— Кто эти люди?— спросила я, пытаясь вырвать кисть из захвата.

— Это люди твоего супруга, Астра.

— Откуда у него столько? Он вернулся служить Легиону?

В моем положении только хлопать глазами. Я ничего не понимала!

— Эти люди на нашей стороне, границы острова Легион,с лёгкой руки Вестара,поменяли свое расположение,— пояснила Маргет.

Очень понятно пояснила. Я сразу проникла в самую суть! Это же очень просто! Мой муж взял половину Легиона и переселил их сюда!

Либо я глупа, либо объяснения какие-то хилые!

— Где Вестар?— задала самый важный вопрос.

— Он ещё занят, придётся подождать.

Я уловила напряжение в голосе женщины и, оно мне совсем не понравилось.

Наконец, высвободив руку, быстрым шагом направилась к конюшне.

— Ты куда? Тебя не выпустят, Астра, прости,— бросила вдогонку Маргет.

*** Вестар

Я очнулся под утро, у меня ломило все тело.

Даже я не ожидал, что будет так больно. Чуть не умер. Пару раз планировал это сделать, но вспоминал, Астра мне этого не простит. Поэтому приходилось оживать! Она похоже меня бессмертным сделала.

Мерзавец Кирос явно оторвался за все годы, которые влачил, дыша мне в спину.

Чего только стоило терпеть самодовольную садистскую ухмылку, зная, что в любой момент мои люди, один из которых держал тот самый злосчастный поднос с орудиями пыток, готовы сорвать с блондина кожу.

Но пришлось запастись самообладанием и час за часом радовать это садиста больного своей беспомощностью.

Наконец, моральный уродец насладился сполна, выпавшим на его долю развлечением и захлопнул решётку.

Он поставил караул и покинул тюремную камеру. Отчего-то его лицо выражало недовольство. И тут не получилось ему угодить! Вероятно, Кирос рассчитывал, что я буду умолять о пощаде, ведь сам бы он точно умолял. Нет на земле такой причины, ради которой этот себялюбец позволил нанести урон своему идеальному телу и лицу.

Я мог лишь усмехнуться ему вслед, угадав на его угрюмой физиономии гримасу расстройства.

— Все готово, господин Вестар, когда прикажете выдвигаться?— спросил караульный, отдав мне честь.

Все же Правитель Легиона, вместе с моим собственным отцом, просчитались.

Бранд с детства приучал заранее продумывать сотни путей отступления, всегда быть начеку, никогда не доверять окружению, проверять все лично, взвешивать каждое решение на самых точных весах, держать врагов на близком расстоянии и ещё многим другим, необходимым для выживания в человеческих джунглях, правилам.

А я любил и уважал отца, маршировал с ним в ногу много лет подряд. Мне жаль, что наши пути разошлись. Его упрямство не оставило шансов на взаимопонимание.

Каждый пошёл своей дорогой. И вряд лия бы смог что-то изменить.

— Начинайте,— отдал приказ, вытирая окровавленное лицо рукавом.

****

Мои люди беспрепятственно вывели меня на свободу, использовав потайные ходы.

Все началось много лет назад, когда группа совсем юных легионеров, можно сказать,мальчишек, начала понимать, что привычная тирания Легиона, охраняемая огромным сводом жестоких законов, наскучила и породила неудовлетворённость. Поначалу мы искали смысл в развлечениях. Но этого было мало. А забавы старших легионеров, основанные на унижении бесправных каст, тоже не устраивали.

Мы начали собираться вместе, сначала совсем маленьким кругом единомышленников. Но с каждым годом он рос, набирал в себя людей словно снежный ком, увеличивался в размерах, пока не достиг масштабов небольшой армии.

Молодые легионеры тайно встречались в заброшенных особняках и в пустынных местах, открыто высказывались, спорили, хотя не обходилось и без дуэлей. И это тоже было частью нашей жизни. Попадало за это изрядно. Особенно мне. Смертельного исхода не было, но поединки были не самые миролюбивые.

Многие, такие как Кирос, почувствовали, что за отдельные речи можно дорого расплатиться, и покинули наше сообщество.

Я был этому рад. Трусов вообще не уважал. Но знал, они делали доносы и пытались за счёт оговоров своих бывших собратьев выслужиться перед верхушкой Легиона.

Кирос достиг в этом особых успехов, но слишком увлёкшись самолюбованием, не заметил, как все поменялось.