— Почему колокольчики?

— Почему… что вы имеете в виду? — смутилась Шарлотта.

— Почему колокольчики, почему не кролики? — Его рот насмешливо скривился. Он подошел к ней. — Вы предполагаете не отдавать эту картину, пока Софи не выйдет замуж, ведь так? Я как-то не могу представить ее висящей в обществе надутых персон портретной галереи Бранденбургов. А кролики символизируют плодовитость.

Хлоя деликатно кашлянула.

— Это итальянский обычай, не так ли, милорд? В Италии в эпоху Ренессанса невестам дарили картины, изображавшие их на фоне резвящихся кроликов.

Шарлотта невольно улыбнулась. Он понял! Ее портрет был именно картиной для невесты: женщина на пороге познания.

Большие руки Алекса ухватили ее за плечи.

— Портрет просто великолепен. Вы ведь это знаете? — Она молча смотрела на него. — Мы должны поехать в Италию, — продолжал Алекс. — Мы поедем во Флоренцию, чтобы посмотреть Леонардо… а в Рим — Микеланджело…

Шарлотта открыла и снова закрыла рот. Она не могла высказать ему все, что думала о нем и его самоуверенности, в присутствии Хлои и Пиппы. Кроме того, она уже некоторое время наблюдала за Пиппой, которая, устроившись на диване в крайне опасной позе, собиралась перекинуть свою пухлую ножку через спинку. Она наверняка упадет и ушибется. Поэтому Шарлотта повернулась и стащила Пиппу с дивана.

Пиппа открыла рот, чтобы заплакать, но тут же успокоилась. Шарлотта от души улыбнулась ей — она могла не любить ее папу, но ей определенно нравилась эта маленькая независимая персона.

— Я — не-няня, помнишь меня?

Пиппа осторожно улыбнулась в ответ. Шарлотта взяла ее на руки — так, чтобы она видела, куда они пойдут.

— Мисс ван Сторк, — любезно обратилась Шарлотта к Хлое, — поскольку наш сеанс прервали, не хотите ли выпить чаю в гостиной моей мамы?

У Алекса упало сердце. Его любовь не только выглядела мрачнее тучи и злее фурии, но еще и собиралась уйти к своей маме. А как он понял из разговора с герцогом Калверстиллом сегодня утром, герцогиню можно уговорить принять его как раз в это время.

— А ваша матушка занята.

Шарлотта резко повернулась к нему:

— А откуда, простите, вам это известно?

— Мне сказал ваш отец, — с невозмутимым видом объяснил Алекс, покачиваясь на каблуках.

С минуту Шарлотта пребывала в недоумении. Что здесь происходит? Внезапно ее осенило: должно быть, Алекс утром встретился с ее отцом и просил ее руки. И видимо, убедил герцога не отказывать ему. А теперь отец пересказывает матери историю, с которой к нему явился Алекс. Шарлотта бросила на Алекса задумчивый взгляд.

— Гм. — Она была в замешательстве.

— Мне пора уходить, — вмешалась Хлоя. Ей не нравился весь этот странный разговор, тем более что она не понимала происходящего. — Моя мама ясно дала понять, чтобы я не задерживалась.

— О, но, конечно… — Шарлотта была разочарована.

Ее перебил Алекс. Взяв Хлою за руку, он нежно улыбнулся:

— Все мы знаем, каковы наши мамы, когда требуют, чтобы мы возвращались вовремя. Я обещаю не мешать вашему с Шарлоттой следующему сеансу.

Хлоя молча смотрела на него. Господи, но как же этот человек самоуверен! Она не могла оспаривать его необыкновенную привлекательность, но нет ли слабого места в его уверенности? Хотя почему оно должно быть? Ведь он — мужчина, красивый, богатый, знатный, думала она с некоторой неприязнью.

— Конечно, — поторопилась ответить Хлоя, чувствуя, что ее молчание затянулось.

Она отняла свою руку и повернулась к Шарлотте, невольно улыбнувшись: возмездие графу уже близко — у Шарлотты был непокорный вид («Как у мула», — подумала Хлоя, пользуясь выражением своей матушки). Хлоя присела в реверансе.

— О Боже, — вздохнула Шарлотта. — До чего мы дошли, делаем реверансы и называем друг друга так церемонно. Вы уверены, что вам это нравится, мисс ван Сторк? Мы будем разговаривать друг с другом в этой комнате почти шесть недель — так что вам придется называть меня Шарлоттой.

Хлоя подмигнула. Короткие приступы гнева ее не беспокоили, поскольку у ее отца они случались постоянно.

— О нет, Шарлотта, — сказала она, беря Шарлотту за руку. — Я с нетерпением жду этого портрета — даже если не увижу его до своего замужества!

— Я разрешила Софи взглянуть на ее портрет. Она просто его еще не поняла. Ее единственное замечание сводилось к тому, что зубы у нее на портрете, по ее мнению, слишком велики.

Они попрощались при полном взаимопонимании.

— Значит, увидимся завтра утром, — смирившись, сказала Шарлотта. — Позвольте вас проводить.

Шарлотта шла впереди, все еще держа на руках безудержно смеющуюся Пиппу, которая пыталась сорвать со стен картины, мимо которых они проходили. За ней шла Хлоя и замыкал шествие Алекс. Он злился. Почему Шарлотта так враждебно настроена? Не думает же она, что он, целуя ее вчера, легкомысленно с ней играл? Разве она не рассчитывает выйти за него замуж? За кого она его принимает — за какого-нибудь отпетого мерзавца? Его первое предложение две недели назад и ее отказ даже не приходили ему в голову.

Шарлотта помахала Хлое с порога и быстро повернулась. Не останавливаясь, она на ходу сунула Пиппу в руки Алексу.

— Она мокрая, — сообщила Шарлотта.

— О, — ответил Алекс.

Картина была настолько смешной — элегантный джентльмен с ребенком на руках, пышное белое платьице которого намокает на глазах, — что Шарлотта чуть не расхохоталась. Ее удержало выражение его потемневших глаз. Алекс обернулся к терпеливо ожидавшему Кэмпиону.

— Не позовете ли вы мне Китинга?

— Разумеется, милорд, — низко поклонился Кэмпион. Может быть, мне отнести ребенка в дом?

Вся прислуга с интересом наблюдала за графом Шеффилдом и Даунзом; Кэмпион был уверен, что Пиппа встретит теплый прием миссис Симпкин и других старших слуг. Он не сомневался, что сейчас слуга принимают Китинга по-королевски. Не было в доме человека, который бы не знал, что граф провел наедине с хозяином в его кабинете сорок минут и что оба вышли оттуда в самом дружеском расположении духа. И не нашлось такого тупицы, который не сумел бы догадаться, что именно в том кабинете произошло.

— Да, благодарю вас. — Алекс передал ему Пиппу, которая, как ни странно, не завопила, а похлопала Кэмпиона по лицу.

Алекс и Шарлотта смотрели, как Кэмпион уносит Пиппу так, словно он всю жизнь носил мокрых младенцев.

— Она стала немного лучше, — смущенно заметил Алекс. — За два дня не устроила ни одной истерики.

— Да, — подтвердила Шарлотта.

Как и все остальные обитатели дома, она прекрасно знала, зачем он здесь, но не хотела участвовать в происходящем. Во всяком случае, не сейчас. Не сейчас, когда еще не прошла головная боль, мучившая ее весь день, и не сейчас, когда она так раздражена и расстроена, что готова расплакаться. Она просто не могла — не желала в данный момент заниматься еще одним предложением.