благоговейном поклонении окружающих Его трон живых существ (вспомним выражение «короля играет свита»).

2. Образ трона напрямую связан с животрепещущей для современников Иоанна темой – кто является истинным Господом и владыкой мира? Столь настойчивое упоминание «трона» акцентирует, что именно Бог обладает подлинной властью, именно Бог есть владыка всего существующего. Показательно, что именование Бога «Сидящий на престоле» встречается в тексте 7 раз[165] – символическое число выявляет идею всеохватности Его владычества. Эту же важнейшую для Апокалипсиса мысль выражает имя «Господь Бог Вседержитель», соответствующее еврейскому «Господь Саваоф» – «Господь воинств», греч. «Пантократор» (παντοκράτωρ)[166]. Иоанну открывается, что в небесной реальности всецело царствует Бог, прославляется Его имя и исполняется Его воля; и небесные цари 24 старца благоговейно склоняются пред Богом. Конечно, Иоанн знает, что его адресаты живут в империи, где не признают небесного Господа и почитают других «богов» и господ; их мнимое величие привлекает к ним тысячи и тысячи поклонников. Проблема поклонения земной власти, основанной на лжи, будет предельно остро представлена в образе зверя Откр 13; будет показано, что зверь тоже поднимается на трон перед многочисленными «живущими на земле»… Но видение духовной небесной реальности открыло Иоанну истину – Бог-Творец является владыкой над сотворенным Им миром. Эта истина затем восторжествует и на земле, видимо для всех – этот смысл присутствует в словах данной Самим Иисусом молитве Отче наш, «Да придет Царствие Твое!»

3. Величественный престол на небе является «оплотом порядка» и гарантией определенности. В нашем земном мире мы нередко переживаем нестабильность и турбулентность, нам порой бывает непонятно, где добро, а где зло, – но в Боге есть ясность и опора. Святой Бог может рассудить, кто прав, – и престол, как «трон царя», также выражает идею праведного суда Божия. Неслучайно небесные существа поют, что Бог есть «грядущий» – в назначенное Им время Бог явно воцарится над Своим творением, и могуществу зла и несправедливости на земле будет положен конец.

Тема 2. Повествование Откр 5 – запечатанная книга и Агнец

Отличие характера повествования в Откр 4 и Откр 5

Первое небесное видение Иоанна состоит из двух частей, как бы образующих собой диптих, – Откр 4 и Откр 5. Хотя обе главы описывают единую сцену у небесного престола, они весьма различаются. Рассмотренное нами повествование Откр 4 исполнено величественным покоем, и все происходит словно в вечности – «в надвременности или всевременности, не приуроченное ни к какому из земных времен и событий»[167]. А в Откр 5 присутствует более ярко выраженная динамика – вводится мотив решения проблемы, и появляются диалоги, новые персонажи, некая кульминация; Иоанн и читатели полностью захвачены развитием событий, эмоционально переживают меняющуюся ситуацию… Библеисты называют повествование Откр 5 «одной из самых драматичных и эмоциональных сцен во всей книге»[168]. И в отличие от Откр 4, в Откр 5 есть отсылка на историческое событие – правда, совершенно особенное. Кроме сюжетной динамики и соотнесенности со временем, Откр 5 выделяется третьей особенностью – своим ярко выраженным новозаветным характером.

Посмотрим вначале сцену Откр 5 в целом, а затем более подробно прокомментируем присутствующие в ней значимые смысловые элементы.

Драматическое появление небесного свитка

Глава Откр 5 открывается словами «и увидел я» – этот оборот в Апокалипсисе всегда обозначает начало нового видения или новый аспект уже явленного. Иоанн видит в правой руке[169] Сидящего на престоле «книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями». Внимание всех обратилось на этот небесный свиток, на внешней стороне которого можно было различить написанный текст и семь печатей как символ сохранности и полноты тайны. Эта книга-свиток – поистине центральный образ Откр 5. Что же за свиток пребывает у Бога? Повествование не дает нам прямого ответа. Итак, сильный ангел возглашает: «кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?» (Откр 5:2). Подразумевается, что это очень важная задача и многое в мире зависит от того, найдется ли достойный раскрыть эту книгу. Но в ответ – молчание… Оказывается, что никто во всей вселенной не может взять эту книгу и снять с нее печати, – «ни на небе, ни на земле, ни под землею». Как же так? Иоанн не может сдержать эмоции – он «много плакал» о том, что никого достойного не нашлось. В греческом тексте здесь использован глагол κλαίω, выражающий плач от горя; действительно, сцене присущ глубокий драматизм – все в недоумении, неужели решение так и не будет найдено?

Единственный достойный снять с книги печати

Скорбь и потрясение Иоанна не остались незамеченными на небесах – к нему обращается один из царственных 24 старцев. Старец утешает Иоанна, говоря, что не все потеряно, есть Тот, на Кого можно надеяться: «Не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил, и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее»[170] (Откр 5:5). Появляется надежда, что миссия будет исполнена, – но еще неясно, кто Он, этот победитель? Это точно Царь: ведь лев – образ царственности, и еще упоминается происхождение от израильского царя Давида…

Верно, речь идет о Мессии; можно проследить, как в словах старца соединяются два известных ветхозаветных пророчества о Мессии: «молодым львом» называет Иуду патриарх Иаков в своем предсмертном благословении сыновей (Быт 49:9)[171]. А именование «корень Давидов» восходит к пророчеству Исайи: «И произойдет отрасль от корня Иессеева и ветвь произрастет из корня его… и станет как знамя для народов» (Ис 11:1,10). Иессей был отцом царя Давида, и они вели свое происхождение из колена Иудина. В евангельских повествованиях «Сыном Давидовым» именуется Иисус Христос, и в Нем же исполнились все ветхозаветные мессианские обетования. Великая победа была совершена Иисусом на кресте: Он победил силы греха, силы смерти и ада. В Евангелии от Иоанна Он говорит: «мужайтесь, Я победил мир» (Ин 16:33). Да, мы понимаем, что Он имеет власть раскрыть книгу Божию – Он один среди всего мироздания.

Явление Мессии как Агнца

Иоанн пока только услышал про льва от Иуды, и он готов увидеть Мессию-царя и победителя в Его славе. Чувствуя, что тот скоро появится, Иоанн оборачивается… И вот кто неожиданно предстает посреди престола Божия – нет, не обещанный лев, но Агнец/ягненок!

Это пример, когда один зрительный образ «стоит тысячи слов». Немало иудеев ожидало, что Мессия явится как грозный воин-триумфатор, успешно истребляющий всех врагов Израиля[172]. Но то, что Иоанн «видит», радикально преображает любые «милитаристские» представления о Мессии:

«И я взглянул, и вот, посреди престола и четырех