Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вещи кое-какие привез.
– А где они? Не вижу.
– На четвертом этаже, у Елизаветы Петровны.
– Порядочная женщина. Иди, забирай, только побыстрее, а то на работу опаздываю.
И Гена послушно бежит на четвертый этаж, нервничает, слушая через дверь просьбы Елизаветы Петровны немного подождать, и вместе с тем чутко вслушивается – не застучат ли по лестнице каблуки убегающей Ореховой.
Но все обходится. Надежда Александровна, придерживая пса, проводит Гену в комнату. Лицо у нее спокойное, голос – ровный, словно ничего не случилось, обычная деловая встреча.
– Здесь кое-какие мои тряпки, ты не обращай внимания, вечером я все уберу. Давай договоримся так: сегодняшний день у меня расписан под завязку, а завтра после работы приезжай с остальными вещами и, наверное, с шампанским – надо же отметить новоселье. Устраивает?
– Угу. – На более полный ответ у Гены не хватает духу, голова у него идет кругом, он окончательно сбит с толку.
На остановку они идут вместе, как добрые соседи, и Надежда Александровна доверительно жалуется на мужа.
– Этот бабник снова меня обманул. И перед вами выставил бог знает кем. Сколько раз зарекалась не верить ни одному его слову. Ты думаешь, почему я не велю сыну дверь открывать? Боюсь. Тебе, конечно, трудно понять материнское чувство.
Гена вымученно улыбается. Ему вообще трудно понять ее, и не такое у него состояние, чтобы ломать голову над женскими переживаниями – сам напереживался, наглотался страху, как водички утопающий… Но выплыл же, перехитрил.
Трудная победа требует праздника. Гена звонит Славику. Секретарша Мария долго ищет его по кабинетам, но не находит. Однако услужливость ее не совсем бескорыстна, ей хочется выведать, как продвигается обмен. Откровенничать с Марией занятие безнадежное, и Гена вешает трубку. А похвастаться все-таки не терпится, и тогда он вспоминает, что давно не виделся с Галей – лучшего слушателя трудно представить: она знает и Бориса, и Елену, ей не придется растолковывать, какими хитрыми тропами он оказался в комнате Орехова, и вместе с тем можно быть спокойным, что история не дойдет до тех, кому ее знать не следует, хотя бы потому, что дороги их не пересекаются.
Галя не сразу узнает его по голосу.
– Звонишь редко, я уж думала, что и дружба врозь, комнату получил и зазнался.
– Я уже в новую переезжаю, в центр.
– Шустро ты.
– Уметь надо. Так приедешь?
– В новую, что ли?
– Пока в старую. Посидим, поокаем, чайку похлебаем.
Она обещает приехать к восьми, но заявляется на час раньше и застает его за уборкой. Появление дамы не очень-то смущает Гену, но Галя не приучена сидеть сложа руки, когда мужик ползает с тряпкой. Но мыть пол в выходном платье неудобно, и платья жалко. Она просит тренировочный костюм, чтобы переодеться. Переодевание заканчивается тем, что они оказываются в кровати, а пол остается недомытым.
Галя поднимается первой, но едва она успевает расчесать волосы, раздается стук в дверь. Она торопливо забирается в платье, ищет, куда бы спрятать чулки, только все равно: неубранная постель, недопитая бутылка вина на столе, ведро с перекинутой через край половой тряпкой – все это не для посторонних глаз.
А стук не прекращается.
– Кто там? – спрашивает Гена.
Гость не отзывается. Шуточки в стиле Славика. Гена открывает дверь и от неожиданности отступает назад. На пороге стоит сын Орехова. В руках у мальчишки чемодан и рюкзак, которые Гена оставил утром в своей новой комнате.
– Ты чей, мальчик? – сюсюкающим голоском спрашивает Галя.
Юрка поднимает на нее глаза, но не отвечает, ставит перед Геной вещи и четко, словно хорошо выученный урок, докладывает:
– Мама уехала в командировку и просила отвезти чемодан с рюкзаком, чтобы вы не беспокоились.
– Чтобы я не беспокоился?
– Мама просила отвезти, – повторяет Юрка и, не дожидаясь новых вопросов, уходит.
– Кто это? – спрашивает Галя, но уже не растерянно, а с некоторой издевочкой.
Гена молчит. Какое-то время он соображает, что ему делать, потом натягивает рубашку и, на ходу заправляя ее в брюки, бежит за мальчишкой. Но не догоняет.
– Он на машине уехал, я в окно видела, – объясняет Галя и не удерживается от вопроса: – Сколько лет твоей любовнице, если у нее такой взрослый сын?
– Дура ты!
– Еще какая.
– Это сын Бориса.
– А за рулем, значит, была его жена?
– Ты точно видела?
– Лицо не рассмотрела, но за рулем сидела женщина.
– В командировку, значит, уехала?
– Ловко придумала.
– Ай да Борис! Вот это я понимаю, настоящий мужик. Я сначала Ленку осуждала, а теперь понимаю. Настоящий мужчина и должен быть таким. Полюбил – и плевать ему на дачи и машины, портфельчик в руку и айда. Не каждый на такое способен. А ты бы, Генаша, смог так?
– Только проку мало от ее ловкости, я ей такое устрою…
– Ты о чем? Я тебя спрашиваю, смог бы ты, как Борис?
– Дерьмо ваш Борис!
– А на меня чего кричишь? Я тебе кто?
– Подсунул мне обменчик. Он свои делишки будет прокручивать, а я должен расплачиваться. На кривой захотели объехать, со мной это не пройдет. Сейчас позвоню ему и все выскажу.
– Ты объясни толком, что случилось?
– Я же говорил тебе, что на центр обменялся. Сегодня утром вещи отвез, а вечером – сама видела. На черта мне такая свистопляска!
– А мальчишку зачем впутывать? Мать, называется.
– Сейчас пойду и позвоню Борису. Ты подожди здесь, я недолго.
– Поздно уже, а утром отсюда трудно выбираться.
– Тогда пойдем провожу, на остановке как раз телефон есть.
Они приходят на остановку, но у телефона оторвана трубка, разговор с Борисом оттягивается. Галя, расстроенная приездом мальчика, ругает потерявшую совесть мамашу. Гена почти не слушает ее, насупленно молчит и не пытается скрыть дурного настроения. И добивается своего, Галя замолкает и садится в первый подъехавший автобус.
Ближайший телефон возле кинотеатра. Гена бежит туда, спешит, опасаясь, что накопленные упреки быстро перегорят. А когда наконец дозванивается, натыкается на радостный голос Бориса:
– Слушай, здорово, что ты меня разыскал. Есть приятная новость.
– Ну докладывай, чем ты еще можешь порадовать, – крепится Гена.
– Я нашел обмен – двухкомнатная в Железнодорожном районе и однокомнатная в Северном…
Орехов длинно и цветисто расписывает выгоды найденного варианта, не забывая при этом выставить себя заботливым и надежным товарищем. Гена не выдерживает, перебивает его и вываливает без разбора все накопившееся за последние дни, не виляя, не церемонясь, с какой-то пьяной жестокостью и безоглядностью.