парень в белой сорочке, расстегнутой на широкой груди, в уголке рта прилепилась тоненькая сигаретка-«гвоздик». Подскочил, поставил на край скамейки ногу в ярко начищенном штиблете:

— О чем беседа, а?

Широко улыбнувшись, Алтуфьев сверкнул ксивой:

— Владимир Андреевич, следователь. Так, значит, вы были вчера в Доме крестьянина с утра?

— Ну я! — выплюнув сигарету, насторожился парень. — А что, нельзя?

Леночка испуганно дернулась:

— Ой, Вадик… Вадик…

— Нет, а что такое, начальник?

— Да ничего. Просто ищу одного человека. Уточняю…

Следователь спрятал улыбку — слишком уж недоуменно выглядел Леночкин ухажер. Этакая потрясенная орясина!

— Да-да, — поспешно закивала Авдеева. — Ничего такого.

— Так вы, молодой человек, кто? И во сколько пришли?

Алтуфьев говорил быстро, напористо, не давая парню опомниться:

— Я Реготов… Вадим… Вадим Иваныч. В леспромхозе работаю. Вальщиком, но когда и на сплаве… А утром это… часов в пять пришел, рано… С рыбалки приехал…

Реготов что-то хотел сказать, но, видно, не мог подобрать слов.

— Мириться он пришел, — загадочно улыбнулась Леночка. — Мы поссорились, третьего дня еще. Так вот он…

— Цветов… это… принес! — Вадик горделиво приосанился и наконец догадался убрать со скамейки ногу.

— Сирени нарвал, — потупившись, пояснила девушка. — Целую охапку. Отцветает уже…

Так вот и выяснилось, что сегодняшнее утро, примерно с пяти до полшестого, влюбленная парочка провела на лавке за Домом крестьянина. Миловались…

— Там такая сирень густая!

— Не сирень, а акация.

Входную дверь, конечно же, не закрыли, куда там! Ну и, естественно, никого не видели. Коль уж такое дело…

— А после вы, значит…

— …Я сразу на площадь пошел — на работу, — Реготов пригладил волосы и достал сигаретную пачку. — Ну, там машина наша, леспромхозовская. Забрался в кузов — и покатили.

— Никого у автостанции, на лавке, не видели?

— Видеть не видел, — задумчиво помяв пачку, Вадим взъерошил затылок. — А слышать — слышал.

— Что слышали? — насторожился Алтуфьев.

— Да мопед завелся. Там, за автостанцией, за кустами…

— То есть самого мопеда вы не видели?

— Говорю же — слышал только…

— Точно — мопед? Не мотоцикл, не инвалидка?

Реготов хохотнул и скривился:

— Да что ж я, начальник, мопеда от мотоцикла не отличу? Двигатели-то — разные, и работают разно — слышно же. Этот вот — стрекотал, как стрекоза. Значит, «газовик» — не «Рига».

— «Газовик», — тихо повторил следователь. — Вэ девятьсот первый?

— Он. А мотоцикл я завсегда отличу… Бывало, и мотористом работал. Мотоцикл! Вот вы тут допрашиваете, — Вадим неожиданно усмехнулся и скривил губы. — А по лесам фашисты на мотоциклах ездят!

— Какие еще фашисты?

— Обыкновенные. Немцы! Точнее сказать — немец, один. И мотоцикл у него БМВ, уж я-то разбираюсь. У нас, в Озерске, такие есть. А немец за рулем — ну чистый фашист! Главное, плащ фашистский и шлем!

— Ой, Вадик… — вдруг замахала руками Леночка. — Ты про этого фашиста уже десятый раз рассказываешь! Особенно когда выпивши… Все смеются уже! Не надоело? Не слушайте вы его, товарищ следователь, это с пьяных глаз все!

— Ничего и не с пьяных! — Реготов резко махнул рукой, едва не выронив сигарету. — Что я, фашистов в детстве не видал? Уж будьте спокойны — на всю жизнь запомнил! Хоть и шесть лет всего-то было…

«Фашист на мотоцикле… — Владимир Андреевич почувствовал томление под ложечкой. — Неужели свидетель? Неужели хоть что-то по тому странному делу о нападении на машину с архивом?»

— А когда вы этого фашиста видели?

— Ну… теперь не помню уже. Недели две назад примерно. Я тогда на рыбалку в Новинку ездил. Вот он мне на лесной дорожке и встретился. Я как увидел — сразу в кусты. Хорошо, фашист не заметил, а то бы, верно, пальнул!

— Да-а, ситуация серьезная. Надо бы мне вас в отделении подробненько допросить.

— Дак я подойду, если надо. Еще вот машину-то недавно с авансом обстреляли — не этот ли фашист?

Алтуфьев нервно потер руки:

— А приметы? Ну как он выглядел-то? Лицо…

— Лица не видел — очки немецкие были и рожа шарфом замотана… да и не так чтобы…

— Тогда, может быть, высокий… плотный… худой?

— Да говорю же — в плаще! Да и мельком.

— А мотоцикл — точно БМВ?

— А вот это — точно! У него еще коляска камнем покоцана, внизу слева…

Фильм следователю понравился. И Яковлев оказался на высоте, и Лариса Голубкина, да и вообще — все.

На поиски заведующего клубом Владимир Андреевич отправился, напевая привязавшуюся песенку:

— Давным-давно, давным-давно, давным-давно… Девушки, вы завклубом не видели?

Две девчушки лет двадцати в костюмах Арлекинов заинтересованно взглянули на следователя:

— Сергея, что ли? В хореографии был, на кружке. Да вон он идет! Сергей! Сережа-а! Тебя тут мужчина спрашивает.

Завклубом — молодой лохматый парень в клетчатой рубахе и брезентовых штанах с широким командирским ремнем — на вопросы следователя отвечал не слишком уверенно:

— Ну да, Котьку Хренкова помню. Пьяный пришел, хотел драку затеять. Приключений искал. Куртка? Не, вроде он без куртки был, в рубахе… Ах да — куртку он сбросил, прямо вот наземь. А потом кто-то куртку поднял, на скамейку, на спинку повесил. Ага, так дядя Слава Столетов и поднял, почтальон наш. Он вообще мужик аккуратный. Поднял, еще от земли этак долго отряхивал…

— И часто ваш почтальон на танцы заглядывает? Он ведь немолодой уже…

— Да никогда почти и не бывает. На Новый год разве что.

— А с чего бы это он в тот раз заглянул? Может, искал кого? Случайно, не Хренкова?

— А ведь искал, точно! — заведующий округлил глаза. — Только не Хренкова, нет… Электрика нашего спрашивал. Что-то там с проводкой у него.

— Нашел, электрика-то?

— А вот этого я не знаю, — виновато развел руками Сергей. — У него самого спросите, у Столетова…

Почтальона допросили утром. Дорожкин заглянул на почту по какой-то своей надобности, ну и заодно…

Столетов и впрямь в клуб заходил, искал электрика, но, правда, не нашел, и поломку — дома у него пара роликов открутилась — исправил самостоятельно.

— Пара роликов… — хмыкнул Алтуфьев. — А насчет куртки что?

— Куртку — да, поднял, отряхнул. Хорошая, — говорит, — такая куртка, жалко! А Хренкову — хоть бы хны.

— Да уж, этому точно не до куртки было… раз уж так влюблен…

До обеда Владимир Андреевич снова разбирал старое дело — о нападении на машину с архивом. Еще раз перечитал протоколы, фототаблицы пересмотрел. Все же, похоже, стрелявший был один. Пришел пешком, спрятался… Заранее знал маршрут? Так тут в город одна дорога — чего его знать? Пришел, выбрал удобное местечко, затаился, а мотоцикл — если это был мотоцикл — оставил где-то неподалеку. А где? Следы-то