назначили, а у меня — химия, экзамен…

— А, Максим! Хорошо, что пришел. Ну, пошли в кабинет, поговорим. Заходи, заходи, не стесняйся… Я — Владимир Андреевич Алтуфьев, следователь. Впрочем, мы, кажется, знакомы.

Максим уселся на предложенный стул, искоса глянув на потрет Ленина, висевший прямо над следователем. Казалось, Владимир Ильич как-то грозно прищурился.

— В каких отношениях вы находились с Лидией Борисовной Кирпонос, практиканткой? — огорошил с порога Алтуфьев.

Юноша невольно вздрогнул — вот тебе и Дом пионеров!

— Ну-у… в хороших. Она у нас французский вела.

— А в личном плане? — следователь как-то ехидно прищурился. Или это просто так показалось?

— Что значит в личном? — покусав губы, переспросил Максим. — Она — учительница, я — ученик… был…

— А на это что скажете? — Владимир Андреевич выложил на стол фотографии. Одну за другой: Лида в купальнике… Сам Максим…

«Это ж тогда, на озере! Но откуда?! Хотя…»

— Если вам плохо, можете водички попить. Вон графин.

— Да нет, не плохо. Это… мы на озере… французским занимались. Лидия Борисовна меня подтягивала.

— В таком вот виде?

— Так ведь на пляже! Не в одежде же сидеть.

Макс не сразу понял, в чем его подозревают, а когда дошло, нервно вскочил со стула:

— Вы что, правда думаете, будто Лиду… Лидию Борисовну я… убил?

— Так. Успокойтесь. Успокойся, я сказал! Сядь!

Следователь самолично налил из графина воды в граненый стакан, подал парню:

— Пей! Вот так, молодец… Давай рассказывай!

— Что рассказывать?

— Все!

Максим и рассказал — все. Все, что они с Женькой давно хотели рассказать, но как-то побаивались. Правда, про напарницу свою Макс не упомянул — к чему? — но все остальное поведал без утайки. И о подозрительных людях, про которых узнали от Иванькова Влада и Смирнова Геньки, тоже.

— Как-как? Геннадий Смирнов? Ага… — торопливо записал следователь.

…В том числе и о Крокотове:

— Правда, мы его так больше и не видели.

— Так, говоришь, Крокотов с почтальоном встречался?

— В чайной пиво пили. Или водку, это уж я не знаю, — охотно подтвердил Максим. — Да, с почтальоном, с дядей Славой Столетовым. Мопед еще у него.

Покачав головой, Владимир Андреевич потер руки:

— А что еще о почтальоне расскажешь? Он, кажется, в клубе на танцах был… Когда некто Константин Хренков пытался затеять драку.

— Так он его и искал! — тут же припомнил Максим. — Дядя Слава-почтальон — Хренкова. У нас… у меня про него еще спрашивал, не видал ли. Искал, искал!

— Вот как, значит, искал! Ага…

— Там письмо какое-то Хренкову вручить надо было. Вот почтальон Костю и искал.

Потом следователь задал неприятный и очень даже личный вопрос: не имел ли Максим сексуальных контактов с Лидой где-то по весне?

Что ж, на прямой вопрос Максим отвечал столь же прямо — по весне не имел. А поди проверь! Свечку-то никто не держал.

— А вы, значит, убийцу ищете… Хорошо бы, поскорее нашли этого гада!

— Жалко Лиду?

— Спрашиваете!

— Ладно, ладно, — Владимир Андреевич замахал руками. — Водички?

— Да спасибо, нет, — отказался Макс.

— А про фотографии что скажешь? Кто снимал?

— Так я же и фотографировал. Я — Лиду… Лидию Борисовну… Она — меня. Я не хотел еще…

— Так вы только вдвоем были?

— Ну да, вдвоем.

— А фотоаппарат чей?

— Лиды. Хороший — «Зоркий четыре», в коричневом кожаном чехле.

— «Зоркий четыре»… Ага…

— Там еще автоспуск, но мы им не пользовались. Да, вы про фотки спрашивали… — вдруг насторожился Максим. — Бумага — «Йодоконт», по цвету видно. Не самая лучшая, но уж какую привезли.

Следователь поднял брови:

— Что значит — какую привезли?

— Так у нас все фототовары только в книжном и продают, ну, в «Лентагизе», напротив библиотеки, — пояснил молодой человек. — Так там то одного нет, то другого. Пленка есть — нет проявителя. Есть проявитель — нет бумаги или, там, закрепителя-фиксажа. Иногда вообще ничего нет…

— Так-так… — Владимир Андреевич задумчиво посмотрел на фотографии. — А много в Озерске фотолюбителей?

— Да хватает. В основном ребята, конечно. Но есть и взрослые. Да продавцы там всех знают — бывает, кому-нибудь и оставят чего.

Покинув милицию в смятенных чувствах, Максим тут же отправился к Женьке. Надо же было ей все рассказать!

— Максим, здравствуйте! — из калитки дома Колесниковых вдруг вышел… дачник Мельников! Тот самый, с кем ребята встречались у почты, как его… Михаил Петрович, что ли?

— Здрасьте.

— А я вот тут к Женечке заходил. Договорились насчет гербария! Ах, знаете, Женечка такая увлеченная натура! Ну, до свидания, молодой человек, еще обязательно с вами увидимся.

Приподняв шляпу, дачник откланялся и быстро пошел прочь.

— Ой, Макс! — на крыльцо выскочила Женька в летнем ситцевом платьице — светлом, с мелким рисунком в виде каких-то цветов и ягод. — Ты Михаила Петровича сейчас, случайно, не встретил?

— Случайно встретил, — улыбнулся Максим. — Он на Советскую пошел. В магазин, наверное.

— Вот и хорошо. А то я на минутку выскочила — тетя Маша, соседка, за солью зашла. А он в моей комнате ждал. Прихожу — нету. Значит, ушел. Мы скоро на дальние луга поедем. На мотоцикле. Ну, для гербария! Там такие цветы, травы! А Михаил Петрович ботаникой увлекается сильно! Ой, может, и ты с нами?

— Нет уж, спасибо, — засмеялся молодой человек. — Уж как-нибудь обойдусь без гербариев.

— Ну да, они теперь тебе ни к чему. Да ты проходи, не стой. Сейчас пластинки послушаем!

— Да я вообще-то…

— Ничего и слышать не хочу!

Девушка со смехом схватила гостя за руку и потащила в дом.

Женькина комната располагалась сразу у входа, за круглой печкой-голландкой. Небольшая, но уютная, оклеенная вырезками из журналов мод, фотографиями и цветными открытками с видами Риги.

— Это вот — ратушная площадь, а это — Домский собор с органом, — юная хозяйка тут же принялась показывать и рассказывать. — Самый большой в мире орган, представляешь? А это — церковь Святого Петра… без шпиля. Ну, когда-нибудь и шпиль восстановят. Ой! Сейчас музыку включу… Давай Хейли? Ну, ту, что Алекс дал…

Откинув крышку портативного проигрывателя «Юбилейный», недавно починенного Максимом, Женька поставила самодельную пластинку.

После шипения послышалась бодрая музычка — рок-н-ролл…

— Весело! — заценил гость.

Взгляд его упал на раскрытую тетрадку, лежавшую на столе рядом с книжкой «Всадник без головы» Майн Рида.

— «Влад видел кого-то… Это Крокотов. Койвола. Тракторист… Почтальон? Рассказать милиции?»

Знакомая тетрадка. Та самая.

— Слышь, Жень, а я в милиции уже все рассказал! Но про тебя не упомянул ни разу.

Глава 8

Озерск — Тянск,

вторая половина июня 1963 г.

Владимир Андреевич никогда формалистом не был,