флагманского корабля? С прибытием императора и его свиты «Париж» превратится в походную штаб-квартиру. Сможет ли капитан Критский, который славился своим неуживчивым характером, угодить их превосходительствам? Меньшинство предполагало, что адмирал сделал свой выбор именно по этой причине. Прежний командир был человек добрый, с мягким характером, и не смог справиться с прибывшим из Кронштадта Гвардейским флотским экипажем. Гвардейцы ставили себя высоко, и их трудно было привлечь к работам. Увидев, как справляется Критский, гоняя их по мачтам и заставляя работать со снастями, адмирал остался доволен и понял, что в своем выборе он не ошибся. «Такой как он в состоянии и графов с баронами заставить тянуть корабельные снасти» — думал он, наблюдая за поведением и действиями капитана Критского. Боевая тревога была объявлена на всех кораблях эскадры, но адмирал пока воздерживался от принятия каких-то решений. Его внимание привлек молодой офицер, стоявший у одного из орудий. Тот засмотрелся на перешеек, невольно сжимая и разжимая кулаки. Адмирал усмехнулся и подошел к офицеру.

— Вам что-то не нравится, так ведь, мичман Липкин?

Вздрогнув от неожиданности, офицер встал по стойке смирно. Но в его искрящихся глазах адмирал увидел какое-то невысказанное предложение. Заинтригованный адмирал спросил его:

— Вы желаете что-то сказать, мичман?

— Так точно. Разрешите мне подойти к мосту на гребном катере. Если начнем его обстреливать опытными стрелками, то преградим им путь. И они не пройдут.

— Отлично, мичман Липкин. Идея толковая, надо ее обдумать. Но в таком варианте это будет стоить жизням храбрым стрелкам. — Адмирал перевел взгляд на перешеек. — А если наши катера расположить в озере под прикрытием тростниковых зарослей… то совсем другое дело…

На другой день адмирал снова изумил противника. В Варненском озере оказалась целая флотилия парусно-гребных катеров и баркасов. Перетащенные ночью по суше под командой мичмана Липкина, они принялись обстреливать обоз противника. Этим же днем, седьмого августа, адмирал провел свой «Варненский вальс». Таково было кодовое название этой замечательной морской операции. Он устроил в заливе огненный «бал».

«Бал» открыл капитан-лейтенант Казарский. Александр Иванович первым начал «Варненский вальс». Бриг «Соперник» снялся с якоря и под всеми парусами, наполненными северо-восточным ветром, направился к крепости. Приблизившись к ее северной стороне, он развернулся правым бортом к бастионам и произвел залп всеми орудиями этого борта. Стволы орудий крепости развернулись в сторону брига и осыпали его ядрами и картечью. Казарский ловко маневрировал. Он разворачивался то одним, то другим бортом, непрерывно меняя позицию и не позволяя противнику накрыть его огнем. «Соперник» танцевал на волнах, делая быстрые и четкие повороты, и продолжал огонь из всех орудий. Первые залпы, произведенные Казарским, подали сигнал капитану 2 ранга Залесскому, командиру первой морской батареи. Эта батарея была сформирована из снятых с кораблей орудий. Бастионы противника оказались под ураганным огнем.

Казарский обстреливал крепость в течение двух часов. В девять часов утра он направил свой корабль на юг, к мысу Галата. Он вышел из боя невредим: без пробоин корпуса, без потерь личного состава. После увертюры, исполненной «Соперником», начался большой вальс. Во главе вальсирующих шел небольшой и быстрый корабль «Редут-кале». Августовский день, и без того жаркий, стал раскаленным и страшным. Дым орудийных залпов смешивался с дымом пожаров в крепости. Идущий вслед за «Редут-Кале», извергал огонь большой линейный корабль «Пимен», имевший на борту семьдесят четыре орудия. За ним следовали линейные корабли «Иоанн Златоуст» и «Пармен», также 74-пушечные. Затем к крепости в гремящем строю приблизились «Париж», «Пантелеймон», «Норд Адлер», «Скорый», «Мария» и другие боевые корабли эскадры. Ведомые головным «Редут-Кале», они кружились как в вальсе по сверкающей водной поверхности залива от северного до южного берега. Пять часов корабли танцевали свой огненный вальс. Помрачневший от дыма день сотрясался от адского грохота сотен орудий.

2

Восьмого августа сильное волнение принудило корабли возвратиться в Евксиноградский залив. Адмирал Грейг сошел на берег. Растревоженный сложившейся обстановкой, он созвал совещание генералов, командовавших частями осадного корпуса, чтобы обсудить предстоящие действия флота и сухопутных войск. Численно противник превосходил русские силы в два с половиной раза. Из-за недостаточного количества войск адмирал не мог полностью замкнуть круг осады. Но не только это тревожило адмирала. Разведчики захватили посланца Мехмеда Изет-паши к великому визирю. Визирь с тридцатитысячной армией находился в тридцати верстах южнее Варны, у села Дервиш-Ован на реке Камчия. Капудан-паша Мехмед Изет настоятельно просил визиря поторопиться с приходом к Варне. Это письмо тревожило Грейга. Ему было ясно, что с прибытием армии визиря уже не только нельзя будет говорить об осаде Варны, а встанет вопрос о спасении сухопутного отряда. Адмирал искал выход из этого положения.

Известный талантливый инженер генерал Шильдер предложил свой план подрыва стен крепости. Пробитие бреши в крепостной стене обеспечит русским солдатам доступ в крепость, которую они готовились взять штурмом. Было выбрано место подрыва. Саперам только осталось добраться до него посредством прорытия подземных ходов. Грейг рассчитывал на этот план и надеялся, что взрыв участка стены произойдет до подхода армии великого визиря.

В большой палатке штаба сухопутного отряда озабоченные генералы докладывали адмиралу состояние отдельных позиций. Перед адмиралом на столе была разложена карта с планом крепости — бастионами, артиллерийскими гнездами, укреплениями вне стен. На ней также были отмечены и русские позиции — редуты и подземные ходы саперов Шильдера. Они еще отстояли на значительном расстоянии от стен.

— Медленно идут саперные работы, — выразил недовольство князь Меншиков. — Если снова не поставим вопрос о подкреплениях… Да, да, со всей остротой… Главнокомандующий должен понять, что иначе мы попадем в невыгодное положение…

Адмиралу Грейгу необходимо было знать мнение генералов, и он их внимательно слушал. На предложение Меншикова он одобрительно кивнул. Только два дня назад он написал о том же в главную штаб-квартиру, даже отослал туда перехваченное письмо паши.

— Жаль, что император отсутствует, — вздохнул князь. — Он бы нас понял.

— До того как прибудет император, нам нужно кардинально решить положение с осадой крепости, — высказался генерал Сухтелен. — Для отвлечения внимания противника предлагаю построить два новых редута. Вот тут, — указал он на карте точку вблизи западных ворот крепости. — Они прикроют рытье подземных ходов генерала Шильдера и возьмут под контроль дороги от Провадии и Шумена. Я могу этим заняться двумя полками — Веллингтонским и Могилевским.

Князь Меншиков всмотрелся в указанное генералом место.

— Мне остается только поблагодарить коллегу за предложение, — сказал генерал Шильдер. — Мы не только копаем подземные коридоры, но и слушаем. Не исключена возможность, что и противник может заниматься тем же, чтобы выскочить из-под земли в нашем лагере.

Генерал Ушаков