– А где ты предлагаешь?

– В спальне предлагаю, рядом со мной… Надеюсь, ты не воспользуешься слабостью пьяной женщины? – кокетливо, но вместе с тем серьезно спросила она.

– Я бы хотел воспользоваться слабостью трезвой женщины. Если бы она не была замужем…

– Это ты про меня?.. Ну да, я замужем… Свиридов сказал, что муж – не стенка, можно и подвинуть… Сволочь он… Только я не хотела, чтобы он Костю подвинул… Но сама же его и спровоцировала… Я должна была его убить…

Вероника сама потянулась к бутылке. Наполовину наполнив бокал, посмотрела, что в ней осталось.

– А еще что-нибудь есть?

– Только водка.

– Нет, водку я не буду… Ты ее сам пей, ладно?

Глеб кивнул, забрал у девушки бутылку, до верха наполнил ее бокал. Она выпила до дна – легко и быстро, как будто не вино это было, а компот.

– Понимаешь, я должна была его убить… – И к прерванному разговору она вернулась так же легко, хотя слова теперь давались ей с бо́льшим трудом. – Я Олега любила, а он его, как собаку… И со мной, как с сукой… Как будто я не человек, а собака… А я человек… Я человек, и мне трудно убить. Злости много, а решимости не хватало… Я нарочно это дурацкое платье надела. Сама его спроцови… спровоцировала… Хотя и не хотела этого делать… – ее язык стал тяжелым. И мысли в голове путались. И голова опускалась все ниже. – Не хотела, но спворо… спровоцировала, да… Он меня силой взял. И решимость появилась… А он в сортир пошел… Только яд не подействовал… Скажи, почему так? Он меня изнасиловал, а живой?

– Потому что ты его не убила, потому он и живой.

– А ты можешь его убить? – Вероника подняла голову и требовательно, с вызовом посмотрела на Глеба.

– Теперь ты решила спровоцировать меня? – попытался отшутиться он.

Но девушка даже не улыбнулась.

– Почему ты не убил его тогда?

– Я пытался.

– Значит, плохо пытался…

– Возможно.

– В следующий раз ты его убей, ладно?

– Когда это, в следующий раз?

– Когда будет возможность…

– Вообще-то я не убийца.

– Ты не убийца, – пьяно кивнула она. – Ты герой. Ты мой герой… Ты меня любишь, ты должен его убить…

– Я тебя люблю? – как-то не очень удивился Глеб.

– Да, ты меня любишь. Ты меня хочешь… Только не надо ничего, ладно?.. У меня муж есть… Я его люблю… И тебя люблю. Так, немного… Но я замужем…

Вероника склонилась к Глебу, положила голову ему на плечо. Дробов инстинктивно обнял ее за талию, но девушка мотнула головой.

– Я хочу спать… – пробормотала она. – Сама… Ты меня отнесешь?

Он кивнул, взял ее на руки, перенес в спальню и положил на постель. Он хотел разогнуться, но девушка вдруг поймала его за шею, с игривой улыбкой, зажмурив глаза, поцеловала его в губы и тут же отцепилась. Затем повернулась на бок, подобрала под себя ноги, подложила под ухо сомкнутые ладошки.

– Раздевать меня не надо. Я сама… Ложись рядом. Только не трогай…

Глеб ее не тронул. И рядом не лег. Зачем, если к ней в комнату никто не попадет? Этаж у него шестой, до земли и до крыши одинаково далеко, но защита от воинствующих альпинистов на окнах все-таки есть – пуленепробиваемая прозрачная пленка на стеклах. Надо очень постараться, чтобы проникнуть в комнату, без шума не обойтись, а сон у Глеба чуткий.

Вероника пришла утром, одетая в его рубашку с коротким рукавом.

Но пришла она не для того, чтобы лечь к Глебу в постель. Она звала его на кухню, откуда вкусно пахло жареным яйцом.

– Поднимайся, пора завтракать! – бодро улыбалась девушка.

– Ну, если ты настаиваешь…

Спал он этой ночью вполглаза, под утро сон сморил Дробова, но все-таки он слышал, как Вероника встала, прошла на кухню. Ему бы и самому подняться, чтобы умыться, в порядок себя привести, но спать очень хотелось, потому и дождался он, когда девушка сама придет за ним.

Вероника вышла из гостиной, он оделся, по пути на кухню заскочил в ванную сполоснуть лицо.

На столе в тарелках дымилась яичница с колбасой, нарезанный батон, масло. Вероника наливала кофе. Рубашка недлинная, ни юбки на девушке, ни брюк, но это ее ничуть не смущало… Да уж, провокация и подстрекательство – это конек Вероники. И если Свиридов не смог сдержаться во время их встречи, то есть в том и ее вина.

– Ничего, что я в твоей рубахе? – спросила Вероника. – А то передника нет…

Глеб добродушно усмехнулся. Все правильно, если нет передника, то можно использовать чужую рубашку, ее же не жалко испачкать. Впрочем, переживать нечего, ведь у него есть стиральная машина-автомат… Он вдруг вспомнил, как давно, шесть лет назад, испытывал новую стиральную машину вместе с Ольгой, как бешено крутился под ней барабан. А тут еще Вероника в одной рубашке, ноги голые…

– Только ты не думай, что я твою рубаху как передник использую, – сказала девушка, поставив на стол чашки с кофе. – Английские ученые установили, что женщины любят ходить в сорочках своих любимых мужчин, им это доставляет удовольствие…

– Но так то любимые мужчины.

Глеб взял со стола кружку, сделал глоток горячего кофе, чтобы промочить пересохшее вдруг горло.

– А ты и есть мой любимый мужчина… Если бы я тебя не любила, я бы к тебе не пришла. Ну, тогда, в поезде… я была немного не в себе, но если бы не любила, не пришла…

– Давай не будем об этом, – попросил Глеб.

– Не будем, – легко согласилась девушка. – Я же Костю люблю… Тебя меньше… И с тобой не должна была… И со Свиридовым не надо было связываться… И от Кости не надо было мне уезжать. А я уехала… Ты не знаешь, где проводится чемпионат по дурным поступкам? А то бы я стала чемпионкой…

– В Черноземске он проводится. Ты уже принимаешь участие… А здесь у тебя выездной матч. Ты бы надела что-нибудь под рубаху. Соблазняешь меня…

– Это выговор? – насупилась девушка. Но тут же повела бровью и усмехнулась. – Или намек?

– Это выговор… Не надо создавать щекотливых ситуаций… Или ты меня на прочность хочешь испытать?

– Хочу. Только не в том, о чем ты подумал… Я тут пришла к выводу, что нам не надо в Москву ехать. Надо в Черноземск вернуться. Я должна рассказать все Косте…

– Хорошо, я отвезу тебя к мужу, – кивнул Глеб.

– И все? – возмущенно спросила Вероника.

– А что еще?

– Ты должен остаться с нами. Ты должен меня защищать.

– От кого, от милиции?

– От милиции меня Костя защитит. А ты со Свиридовым вопрос должен решить, – совершенно серьезно сказала Вероника.