горстка предателей столетия тому назад убила всех родных Василиска, не оправдывало невинных жертв в настоящем времени. Никто из ныне живущих не несёт ответственности за резню, усеявшую маленькими длинными скелетиками пещеру в горах.

Ближе к вечеру в кабинет Ригорина доставили свежие сведения о личностях тех, кто на века запечатлелся в камне: трое из пяти фанатиков были родом из земель Имрана Дайма! Примечательно, что девушка-жертва оказалась дочерью близкого друга соседа Дайма: друга, выполнявшего функции управляющего поместьем. И самое интересное: с этим соседом и с его управляющим у Дайма недавно был серьёзный конфликт.

Глава королевской стражи с огромнейшим удовольствием подписал распоряжение явиться на дачу показаний дьявольскому магистру!

Магистр на удивление не заставил себя ждать, лишив Ригорина удовольствия выслать за ним наряд стражников. Имран Дайм явился в кабинет, отодвинув в сторону сообщающего о его приходе секретаря, с любопытством осмотрелся и без приглашения опустился в мягкое кресло у окна, проигнорировав жёсткий стул для посетителей. Ригорин поспешил отослать секретаря, опасаясь, что иначе это сделает бесцеремонный свидетель по делу, ничуть не боящийся, видимо, перейти в разряд обвиняемых.

— Благодарю за впервые проявленную вами любезность, Ригорин, — вальяжно протянул Дайм, поудобнее устраиваясь в кресле. — Очень мило, что вы прислали мне приглашение зайти именно тогда, когда я приехал на пару дней в столицу. Только я задумался, чем бы занять свободный вечерок, — и тут как раз подоспело ваше письмецо. Раньше я держал обещания скорой встречи с вами, а теперь и вы подтянулись. Так что у нас нового по делу Василиска?

Скрипнув зубами, Ригорин проглотил кучу неучтивых слов, что желал бы высказать. Как ни прискорбно это осознавать, но Имран Дайм пока что был ему не по зубам: король потребует очень веских оснований и доказательств, прежде чем позволит арестовать главного магистра всех северных земель. Ригорину нужно будет доказать не просто причастность магистра к массовым убийствам, а именно его связь с ритуальными жертвоприношениями, с возрождением Василиска, доказать, что с помощью могучей твари-метаморфа магистр хочет свергнуть Дистинаев и занять их трон. Обычные убийства простолюдинов магистру много раз сходили с рук, королю всегда было достаточно одного небрежного объяснения от Дьявола Дайма: «Казнены за попытку бунта и сопротивление власти».

С трудом отложив в сторону воспоминания о кровавом терроре, организованном магистром в его владениях, Ригорин произнёс:

— Хочу вернуться к прежнему вопросу: почему адепты культа «Возрождение Василиска» ни разу не совершили убийств на территории ваших земель?

— Это хороший вопрос, Ригорин, и мне не терпится услышать вашу версию ответа на него, — усмехнулся Имран. Он расслабленно сидел в кресле, закинув ногу на ногу и задумчиво взирая на главу стражников, как на существо непонятной породы.

— Версия проста: нет убийств в ваших поместьях — нет подозрений, что эти убийства организуете вы, — прямо выдвинул обвинение Ригорин, устав играть в уклончивую вежливость.

Лицо магистра выразило разочарование, как и тон его вопроса:

— И каковы мои цели?

— Запугать население не только собственных земель, но и соседних.

— К чему мне утруждаться проблемами соседей? Если они не справятся со своими обязанностями, если в их «незапуганных» имениях начнутся беспорядки, то король будет вынужден ещё больше земель передать под моё управление.

Ригорину не понравилось, как многозначительно прозвучали слова «будет вынужден», словно король — лишь марионетка в руках магистра, а Дайм продолжил:

— Разве только в моих землях ни разу не отметились фанатики-убийцы?

— Не только. Крайне примечательно, что ритуальные жертвоприношения во славу Василиска никогда не совершались в землях магов, имеющих самую зловещую репутацию. Таких в королевстве насчитывается четыре человека, вы — в их числе.

— Вы обеспокоены моей репутацией сильнее, чем моя матушка, мечтающая женить меня на родовитой, богатой, прекрасно воспитанной девушке, — хмыкнул Имран. — Матушка обожает причитать: «Кто же согласится отдать блистательную дочь за мужчину с репутацией дьявола!» Боюсь, ваша речь напомнила мне эти вопли родительской озабоченности.

Ригорин молча пересчитал все папки, сложенные на углу стола, и все карандаши, торчащие в подставке. Почувствовав, что взял себя в руки, поднял на наглого магистра холодный взгляд:

— Ваша репутация абсолютно заслужена, но сейчас я хотел бы услышать ваш рассказ о конфликте с соседом.

— Честно молвить, беседа о невестах кажется мне более занимательной, — зевнул Дайм, вытягивая ноги, будто сидел дома у камина. — Вы вот тоже до сих пор не определились с выбором, а годы идут, идут… Мне думается, Дьяволу легче найти невесту, чем такому добропорядочному законнику, как вы: Дьявол тщательней готовится к сватовству.

Магистр нахально подмигнул Ригорину, не дождался ответной реакции и со скучающим видом перешёл к делу:

— Части моих крестьян из крупного восточного села вздумалось сбежать к соседу и поселиться на его землях, не спросив моего разрешения на смену места жительства. Вероятно, их, как и вас, сильно озаботила моя зловещая репутация. Я потребовал выдачи беглецов, сосед попробовал заюлить, но закон, как вам известно, на моей стороне: нечего крестьянам скакать, как блохам, с места на место. Дана земля — пользуйся! Управляющий соседа рискнул высказать опасения, что крестьяне после возвращения останутся живы, а я вежливо ответил, что не вижу смысла уменьшать число работников в моих обширных угодьях, и счёл конфликт исчерпанным.

— После вашего «вежливого» ответа управляющий месяц ходил в гипсе.

— Я трепетно забочусь о сохранении своей репутации, — широко оскалился Дайм, — и мне не нравится, когда пытаются обсуждать мои решения. Полагаю, ваш следующий вопрос будет о тех фанатиках, что родились в моих землях. Отвечу сразу: их рождение случилось давно, побег, который не удалось предотвратить, тоже произошёл несколько лет назад, так что с моим поместьем эти типчики никак не связаны. Вам следует сосредоточиться не на убийцах, Ригорин, а на их жертвах!

При внезапном совете глава королевской стражи выронил чернильный карандаш, что нервно вертел в руках:

— Жертвами стали бедняжки, случайно подвернувшиеся под руку негодяям, — вырвалось у него.

— Бросьте! Если уж начали подозревать хорошо спланированные убийства, а не вспышки фанатичного безумия, то разрабатывайте версию до конца и ищите, кому убийства выгодны. Первую закономерность вы вычленили верно: земли самых строгих магов фанатики обходят стороной, и я ещё раз вас спрашиваю: почему? Постарайтесь на этот раз ответить более продуманно.

Удивление всё сильнее захлёстывало Ригорина. Беседа с жестоким магистром всё больше походила на обсуждения, что он часто затевал с отцом, перенимая его опыт в расследовании запутанных преступлений. Обругав самого себя за недостойное отца сравнение, Ригорин тем не менее постарался найти альтернативный ответ:

— Боятся