– Грубая лесть и наглый шантаж – вот как это называется, – ухмыльнулся он.

Скарлетт сменила тон на умоляющий.

– Ну, Ретт…

– А что я получу, если соглашусь? – вроде бы уступая, поинтересовался Батлер.

– Все что угодно!

– А если я захочу чего-то особенного?

В глазах мужа плясали веселые чертики, и Скарлетт поняла, что сегодня ночью ей предстоит потакать новым фантазиям мужа. Что ж, она не против.

– Я на все согласна, – прозвучал решительный ответ.

– Тогда пройдите в спальню, мисс Скарлетт, и готовьтесь. Я выкурю сигару и последую за вами.

Она обернулась от дверей, на губах играла торжествующая улыбка. Ретт, раскуривавший сигару, проводил ее усмешкой.

Спустя неделю Батлер в сопровождении Маферсона и чернокожего слуги Джабы отправлялся в путь. Для хозяина оседлали рослого жеребца, у двух его спутников лошади были ростом пониже, но выносливые. Еще двух коней навьючили поклажей: запасом еды и питья, инструментами.

Скарлетт с дочерью вышли на крыльцо проводить Ретта.

– Папа, ты едешь искать золото? – спросила Кэти, когда отец, расцеловав обеих, уселся верхом.

– Да, котенок. Мама решила, что я должен это сделать.

– А может, не надо? У меня уже есть два золотых браслетика. Я больше не хочу.

– Зато мама хочет. Не печалься, моя принцесса, я скоро вернусь.

Обычно скупая на эмоции, Кэт схватилась за стремя.

– Не уезжай, папочка! Я не хочу, чтобы ты уезжал! – в голосе ребенка звучала мольба.

Скарлетт отвела дочь от лошади, присела перед ней и погладила по голове.

– Кэти, солнышко, папа не может вечно быть возле тебя. У мужчин бывают дела.

– Дела бывают у тебя, а папа должен быть со мной! – настаивала Кэт.

Пожалуй, впервые Скарлетт видела свою дочь настолько взволнованной. А Ретт едва не соскочил с седла, ему казалось, любимое дитя вот-вот разрыдается. Скарлетт подняла Кэт на руки и передала ему. Он прижал девочку к груди и зашептал на ухо:

– Если мне попадется леопард, я подстрелю его, а шкуру мы положим в твоей комнате вместо ковра.

– Не надо, мне его жалко, – помотала головой Кэт.

– Тогда не буду, – пообещал Ретт и поцеловал ее в лоб. – Иди к маме, Кэти. Мне пора.

Вернув дочь Скарлетт, он подмигнул обеим и, ударив пятками по крупу коня, пустился догонять свой маленький отряд, уже скрывшийся за поворотом дороги.

* * *

– Это должно быть где-то здесь, – остановился Ретт, доставая карту из притороченной к седлу кожаной сумки. – Ручей на юго-западе, а вот и три вершины. Вначале обследуем среднюю, ту, что помечена крестом.

Санди Маферсон оглядывался по сторонам.

– Вряд ли я бы нашел это место без вас, мистер Батлер. Я больше привык по приметам. Ну, там – вдоль русла ручья до сгоревшего дерева, а от него полдня пути, пока не увидишь скалу, похожую на сахарную голову. Что-то в этом роде. По карте и компасу оно, конечно, вернее. Вон, Джаба, на что готтентот, и то в этих местах не бывал.

Он обернулся к черному слуге и задал ему какой-то вопрос на африкаанс. В ответ тот замотал непокрытой курчавой головой и тоже что-то сказал.

– Что он говорит? – поинтересовался Ретт.

– Он здесь впервые. Говорит, этих местах кочуют нама, их еще называют къхара-кхой.

– А Джаба не нама?

– Нет, его соплеменники воюют с нама.

– Ну что ж, надеюсь, здешние къхара-кхой не помешают нашему предприятию. Вперед! – приказал Ретт.

При ближайшем рассмотрении гладкая бесплодная гора оказалась изрезана расщелинами и покрыта кое-где чахлой растительностью, кустами и корявыми низкорослыми деревьями. Тут и там указывали перстами в небо серо-бурые скалы. У подножия Батлер спешился и велел разбивать лагерь.

Поужинав у костра, он разделил палатку с Маферсоном, а Джаба, натаскав хвороста на ночь, расположился вблизи огня на конской попоне. Сон уроженца африканской пустыни чуток. Даже находясь под крышей, он спит вполглаза, а под открытым небом слышит не только то, что происходит вблизи, но и за сотни футов от стоянки, фиксируя в сознании каждый звук.

Рядом изредка пофыркивают стреноженные лошади. Вот вдалеке послышался дробный топот по каменистой земле – кто-то спугнул антилоп, и тут же в другой стороне завыл шакал.

Пока горит огонь, ни один зверь не осмелится приблизиться к лагерю. И Джаба не даст костру потухнуть.

Наутро, прихватив кирку и веревки, Батлер с Маферсоном отправились исследовать склон, оставив Джабу сторожить лагерь и лошадей.

Поначалу восхождение не представляло трудности, но вскоре на пути стали попадаться глубокие расщелины. Узкие путешественники без страха преодолевали, но если пропасть нельзя было перепрыгнуть, искали обход. Солнце почти достигло зенита, когда они оказались на достаточно широкой площадке, прикрытой каменным козырьком. Вступив под него, Ретт обратил внимание на груду камней в глубине, она показалась ему не похожей на оползень. Подойдя вплотную, Батлер обнаружил за каменным навалом дыру в половину человеческого роста.

– Такое впечатление, что кто-то расширял вход в пещеру.

– Похоже на то, мистер Батлер, – согласился Алистер, – и вряд ли это был лев, – кивнул он на крупные обломки желто-бурого цвета, среди которых изредка попадались почти белые камни.

Ретт взял один в руки и вышел из тени, чтобы рассмотреть.

– Кварц, – определил он.

– Золотоносный? – замирая от волнения, спросил Алистер.

– В этом вкраплений нет, но, возможно, они просто не видны на сколе, – продолжал рассматривать камень Батлер.

Маферсон кинулся к куче, схватил несколько камней и вернулся на свет.

– А эти?

Выбрав у него из рук один обломок, Ретт указал на тонкие прожилки.

– Золото? – насторожился Маферсон и, увидев, что хозяин кивнул, воскликнул, сдирая с головы потрепанную пробковую панаму и бросая ее наземь: – Тысяча чертей! Так я, выходит, пропустил не одну сотню месторождений! Мне не раз попадались под ноги такие камни.

– Вряд ли это были месторождения, – поспешил успокоить его Батлер. – Хотя, вы правы, кварц попадается на каждом шагу. Его можно обнаружить на берегу любой реки. Только из таких прожилок золота не добудешь, должны быть более серьезные вкрапления.

– Так давайте обследуем пещеру! Вдруг это ее пометил крестом парень, отдавший богу душу в доме миссис Смит?

Вернувшись к дыре, Маферсон встал на четвереньки, чиркнул серной спичкой и, вытянув руку, осветил вход. Он заполз внутрь на полкорпуса, крикнул «Эй!», послушал эхо и вернулся. Встав во весь рост, сообщил: