Буйное воображение нарисовало картину соблазнения. Главный велит Майе Константиновне принести кофе с пирожными, а затем пересаживается на соседний стул, берет за руку и, проникновенно глядя в глаза, рассказывает о своем одиночестве и просит стать его другом. Дальше как положено – ужин в какой-нибудь псевдоэлегантной харчевне под коньяк или скорее всего шампанское, традиционный напиток разврата, и на финише – недолгий секс двух уставших за день людей на смятых простынях в какой-нибудь «дежурной» квартире. Или Михаил Юрьевич любит делать это на одной из своих дач? Впрочем, какая разница – во-первых, главный врач совершенно не в ее вкусе, а во-вторых, карьера через постель – это не ее стиль.

Впрочем, главный врач не торопился ни с кофе, ни с признаниями. Вместо этого он перевел разговор на регион, в который входила подстанция Елены.

— У вас – один из самых сложных регионов Москвы. — В голосе Михаила Юрьевича зазвучали нотки сочувствия. — Но тем не менее вы справляетесь. Кстати, Елена Сергеевна, какого вы мнения о Калинине?

— Анатолий Сергеевич хорошо справляется, — ответила Елена, поначалу приняв этот вопрос за проходной, заданный между делом.

Однако дело обстояло совсем иначе.

— Я знаю, что он хорошо справляется, Елена Сергеевна, — слегка раздраженно ответил главный врач. — Я спрашивал ваше личное мнение и не ожидал, что услышу в ответ дежурные слова.

Проверка на «вшивость», то есть на вменяемость, или что-то другое?

— Знаете, Михаил Юрьевич, — Елена тщательно подбирала слова, чтобы ее ответ не звучал обидно, — я нахожусь с Анатолием Сергеевичем в отношениях «начальник – подчиненный» и не могу судить ни о чем, кроме того, хороший он руководитель или нет. Так вот – Анатолий Сергеевич хороший руководитель. Несмотря на свою относительную молодость.

— А недостатки? Недостатки у него есть? — настаивал главный.

— У всех есть недостатки, — улыбнулась Елена. — Но если они не мешают работать, то их можно не замечать, не так ли?

— Замечать надо все! — нахмурился главный врач. — Жаль только, что многое мы замечаем не сразу!

«Это не проверка, а прямой подкоп под Калинина», — догадалась Елена.

Настроение сразу испортилось. Худшая из участей – угодить между двух жерновов, иначе говоря – стать пешкой в шахматной партии двух своих начальников. Пешки, знаете, легко жертвуют…

Елена не ошиблась. Михаил Юрьевич действительно хотел избавится от Калинина. Причин было несколько. Во-первых, тот был не своим, любовно выращенным или присмотренным, а посторонним, чужаком. Да еще не просто чужаком, а чужаком опасным – молодым, толковым и очень ретивым. По своей собственной классификации сотрудников Михаил Юрьевич называл таких «антигенами» и всячески старался поскорее от них избавиться.

Избавлялся умело, но однажды не просчитал расклад до конца и пострадал – пришлось спуститься на несколько ступеней вниз. А то ведь уже мог бы руководить не «скорой помощью», а департаментом. Ничего, еще не вечер, еще совсем не вечер…

Калинина ему «сосватали» из министерства. Позвонил заместитель директора одного из министерских департаментов и попросил «пристроить хорошего парня из области» в Москве. По разговору можно было догадаться, что речь идет не о близком родственнике, но и не о совершенно постороннем человеке, не о «седьмой воде на киселе». Пристроить ненадолго, на какой-нибудь более-менее значимый пост, а немного погодя (через год-два) его заберут в министерство.

Лезть с уточнениями было неловко, а тут как раз освободилось место директора одного из регионов – прежний уехал на постоянное жительство в Израиль. Михаил Викторович «пристроил хорошего парня» и только через три месяца осознал, какой промах он допустил.

Помимо заигрывания с подчиненными в стиле «демократичный молодой руководитель» Калинин обнаружил сильную, просто маниакальную страсть к публичным выступлениям и интервью. Обстоятельно рассуждал о недостатках, намечал пути их исправления, не чурался обсуждения глобальных проблем, всякий раз подчеркивая, что движет им забота о людях – как о пациентах, так и о сотрудниках.

Многие из «выездных» клюнули на приманку и чуть ли не влюбились в нового начальника, обещавшего улучшить подстанционный быт, вернуть канувшие в небытие льготы и прочая, и прочая. Ну а уж когда Калинин демонстративно, напоказ, «отстоял» от выговоров бригаду, обвиненную в халатности, доказав, что врач и фельдшер сработали правильно, его популярность в низах взлетела до небес.

Михаилу Юрьевичу стало ясно, что расчетливый и дальновидный карьерист готовит себе «стартовую площадку», причем местного, скоропомощного, масштаба. Тому, кто собрался продвигаться в министерстве, не надо тратить время и силы, зарабатывая хорошую репутацию на «скорой помощи». Нет, прыткий директор региона определенно метил в главные врачи.

Вывод напрашивался сам собой – новый «светоч» следовало погасить, причем грамотно, так, чтобы комар носа не подточил. И лучше всего начать процедуру гашения чужими руками. Так, чтобы со стороны вмешательство главного врача выглядело бы вынужденным, а его действия – единственно возможными. Ну и, конечно, обставить все так, чтобы щенок принес в зубах заявление об увольнении по собственному желанию или о служебном переводе куда-нибудь подальше.

Михаилу Юрьевичу потребовался толковый ассистент из подчиненных Калинину заведующих подстанциями.

Толковый и преданный. Трижды перебрав все кандидатуры, он остановил свой выбор на Елене Новицкой. Правда, ходили слухи о ее любовной связи с Калининым, но тщательная «внутриведомственная» проверка их не подтвердила. Елена прежде всего привлекла главного врача отсутствием связей наверху. Он по опыту знал, что те, кто делает карьеру самостоятельно, рассчитывая только на собственные силы, никогда не упустят возможности заручиться чьей-то высокой поддержкой. Вдобавок Новицкая и впрямь неплохо справлялась с работой. Такую можно и на регион посадить, только не сразу, чтобы нитки, которыми была шита многоходовая композиция по устранению опасного соперника, не бросались бы в глаза. Обострять отношения с министерством не хотелось. Уступать кому-то свой пост – тоже. Если уж уходить, то только на повышение, и никак иначе.

Здесь же пахло не повышением, а «зачисткой» – снятием за разные грехи, как реальные, так и мнимые. Чаще всего именно так освобождаются нужные места. Стоило прочесть одно-два интервью Калинина, как становилось ясно, что ничего хорошего ждать нельзя. Доверчивость наказуема так же, как и легкомыслие и неосторожность.

— Анатолий Сергеевич изрядно зарвался. — Михаил Юрьевич заговорил в своей обычной деловой манере. — Его надо поставить на место, а если точнее, я намерен от него избавиться. Вы видите, Елена Сергеевна, что я говорю с вами откровенно, не напуская туману и не ходя вокруг да около. Я уверен, что вы не только сохраните все сказанное в тайне, но и оцените мое доверие. И сделаете правильные выводы.

Последовала выжидательная пауза.

— Я постараюсь, — пообещала Елена.