– Да будет вам известно, мистер Грентем, что у вас было бы больше надежды заручиться моим согласием, если бы вы пришли сюда ссориться со мной, – язвительно ответил Равенскар. – Я отдам сестру только за решительного человека, а не за такую тряпку! Да если бы в вас была хоть искра гордости и мужества, вы бы вызвали меня на дуэль, а не лебезили бы передо мной! Ваша сестра стоит десятка таких, как вы! Хоть она и стерва!

Кит сглотнул и постарался ответить с достоинством:

– Вы сами понимаете, сэр, что я не могу ударить связанного человека. Если бы Дебора пожаловалась мне на вас, я бы сумел ее защитить. Но похищение – это выходит за все рамки! Я не удивляюсь, что вы разгневаны, но…

– Идите к черту!

– Но… но я же хотел вас развязать! – растерянно сказал Кит. – Не собираетесь же вы провести здесь всю ночь!

– Вас совершенно не касается, что я собираюсь делать! Где вы взяли ключ?

– От-тобрал у Деборы, – заикаясь, проговорил Кит.

– Вот и отнесите его ей назад – и передайте от меня поклон. Да не забудьте запереть дверь!

Кит ошарашенно поглядел на него, но, поскольку лицо мистера Равенскара было чернее тучи, он взял фонарь и задом вышел из комнаты, послушно заперев за собой дверь и вынув ключ из замка. Судя по всему, Равенскар тоже сошел с ума, и Кит понятия не имел, что ему теперь делать. Он медленно поднялся по лестнице и, поскольку не было никакого смысла держать у себя ключ от темницы, которую заключенный наотрез отказывался покидать, подошел к Деборе и легонько дернул ее за рукав.

Она бросила на брата испепеляющий взгляд и отвернулась, но он резко сказал:

– На, возьми!

Дебора с удивлением посмотрела на ключ:

– В чем дело? Ты передумал? Он все еще там?

– По-моему, он не в своем уме, – обиженно сказал Кит. – Я хотел его освободить, но он мне не позволил. Сказал, чтобы я катился к черту, и велел отдать тебе этот ключ и передать поклон. Не знаю, что теперь делать. Ты меня погубила!

Дебора взяла ключ. Она была почти так же ошеломлена, как ее брат.

– Он велел вернуть ключ мне? – повторила она. – И не позволил себя освободить?

– Говорю, не позволил! Не знаю, что с ним. Можно подумать, что он пьян, но на это не похоже.

– Он хочет, чтобы на попятный пошла я, – догадалась Дебора, сверкнув глазами. – Не дождется!

Она тут же направилась в подвал, на этот раз захватив одну из свечей, стоявших на столике у основания лестницы и предназначенных для спален. Прикрывая рукой ее трепещущее от сквозняков пламя, она дошла до конца коридора и отперла дверь темницы.

При виде ее заключенный мимолетно улыбнулся и встал с кресла.

– Ну, мисс Грентем, что еще придумали?

Дебора закрыла дверь и стала спиной к ней.

– Почему вы не позволили брату освободить вас?

– Потому что я не хочу быть обязанным бесхарактерному человеку!

Дебора вздохнула и покачала головой:

– Это верно. Тетя его страшно избаловала. А теперь ему нелегко.

– Ему хочется дать пинка в зад. И он его получит, если явится петь серенады моей сестре!

– Не думаю, чтобы она всерьез собиралась за него замуж, – задумчиво сказала Дебора.

– А вы-то откуда знаете?

– Адриан мне кое-что о ней рассказывал. Но я пришла сюда вовсе не затем, чтобы обсуждать вашу сестру или Кита. Вы не передумали, сэр?

– То есть не собираюсь ли я вам вернуть долговые расписки? Нет, не собираюсь!

– Только не воображайте, что я вас отпущу, потому что вы не захотели, чтобы вас освободил Кит! – сварливым голосом сказала Дебора.

– Кажется, вы сказали, что не хотите обсуждать своего брата. Давайте забудем про него.

Дебора беспомощно посмотрела на него:

– Вы сегодня должны были обедать с мистером Круе. К завтрашнему дню весь город будет толковать о вашем исчезновении. Сэр Джеймс Файли уже намекает, что вы сбежали, опасаясь проигрыша. Он сейчас наверху.

– Пусть намекает, – безразлично ответил Равенскар.

– Если вы завтра не явитесь на состязание, какие вы сможете привести оправдания?

– Понятия не имею. Может, вы подскажете?

– Нет, не подскажу, – отрезала Дебора. – Вы думаете, что я пойду на попятный и выпущу вас, а я этого ни за что не сделаю.

– Да нет, я только надеюсь, что вы принесете мне подушку.

– Не принесу. Зачем это я буду создавать вам удобства? Моя бы воля, я вас здесь уморила бы голодом!

– Неужели не осмелитесь? А я думал, у вас на что угодно хватит смелости… и наглости.

– Пожалуй, я пришлю сюда Сайласа, чтобы он вас немного образумил, – пригрозила Дебора.

– Присылайте – если, по-вашему, это поможет.

– Даю вам полчаса, чтобы принять окончательное решение, – ожесточив сердце, объявила Дебора. – Если и дальше будете упрямствовать, то вы об этом пожалеете!

– А это мы посмотрим. Может быть, я и пожалею, но вы-то, любезная, не получите своих расписок, уж это я вам обещаю.

– Сами будете виноваты, если простудитесь. В таком сыром месте простудиться проще простого.

– У меня крепкое здоровье. Но если вы уходите, у меня к вам просьба – не оставите ли мне свечу?

– Зачем вам свеча? – подозрительно спросила Дебора.

– Отпугивать крыс.

Дебора окинула комнату нервным взглядом:

– Разве здесь есть крысы?

– Конечно есть – целые стаи бегают!

Дебора содрогнулась:

– Какой ужас! Свечу я вам оставлю, только не воображайте, что вы меня разжалобили!

– Не буду, – пообещал Равенскар.

Поднявшись наверх, Дебора не увидела в игорных залах лорда Мейблторпа и решила, что он сбежал развлекать Фебу. Люций Кеннет вполголоса осведомился, как поживает заключенный. Она прошептала, что тот отказывается отдавать расписки. Кеннет криво улыбнулся:

– Может, мне пойти его поуговаривать, дорогуша?

– Нет уж, не надо. Ты и так мне много напортил. Как ты посмел заманивать его в западню от моего имени? Я тебе сказала, чтобы ты не смел этого делать!

– Чего там, Дебора, не надо быть чересчур щепетильной! Как же иначе я его похитил бы?

Дебора круто повернулась и стала наблюдать за игрой в фаро, упорно не замечая вопросительных взглядов, которые бросала на нее тетка.

Прошли полчаса, которые она дала Равенскару на размышление, а она все еще не решила, как поступить, если он будет продолжать упорствовать. Леди Беллингем пошла с гостями вниз, ужинать. Дебора отправилась в подвал в третий раз, невольно думая, что ее пленник, наверно, и продрог и проголодался.