«Вот и все», – покидая зал, подумала Лиса, закрывая замок крючком и убирая его в причёску: «Ничего не должно говорить о том, что здесь кто-то недавно побывал».

Перегруженный кринолин платья тянул к полу, заставляя девушку придерживать подол, чтобы он не волочился позади неё и не вызывал подозрений.

– Вот она! – воскликнул Ллойд, увидев её. – Я же говорил, что она пошла в туалет!

От испуга лисица замерла, а сердце застучало в ушах набатом.

– Это уже неважно, – отмахнулся от него герцог. – Лиса, почему не предупредила, что уходишь? Где ты так долго была?

Мимо, смеясь и шушукаясь, прошмыгнула стайка юных девушек. Краснея и отводя взор – леди не посещают уборные, аристократки сквозь полуприкрытые веки бросали на троицу заинтересованные взгляды: герцог держал Лису за предплечья, а его служащий положил руку на оголенные плечо девушки.

– Убери от неё руки, Ллойд! – обратился главный дознаватель к волку, не сводя вопросительного взгляда сощуренных глаз с лисицы. – И почему ты не взяла накидку?

Лиса устало посмотрела на белого мужчину, склонив голову набок, и ничего не ответила.

– Ладно, поехали домой, – предложил он, ослабив хватку на её руках, но совсем не отпустил: подхватил под локоть и повёл за собой.

Сзади хмыкнул Тобиас, ему тут же прилетела угроза:

– Если не хочешь сегодня же вылететь со службы с выговором за произошедшее, советую идти…

– Проверить периметр. Знаю, – волк перебил главного дознавателя и исчез за первым же поворотом.

– Прибью, поганца. Несмотря на все его достоинства, тихо придушу. Никто даже не заметит.

– Я замечу, – произнесла невзначай Лиса, удерживая тяжёлый подол одной рукой.

Она не видела, как помрачнел от её слов Себастиан, но через мгновение мужчина уже снова нацепил маску безразличия – они вышли в бальный зал.

Ристарх ждал их, держа в руках злополучный палантин. Все вместе они покинули не слишком гостеприимный приём лорда Тропса, каждый думая о своём.

Лис надеялся, что присутствующие оборотни обратили должное внимание на его дочь и не испугаются запаха главы Управления дознания на ней: все же тот очень поверхностный, не глубокий. Оборотень переживал: с каждым новым днем ритуальная связь, которая образовалась между ним и лисицей, тянула все больше и больше сил и энергии из него. Лиса тоже это чувствовала и знала, что в ближайшие дни удерживающие связь нити лопнут. Бал – последний шанс найти достойного и сильного мужа, чтобы остаться человеком.

Главный дознаватель надеялся, что тщательно подготовленная в течение долгого времени западня поймает в свои сети виновника краж чёрных диамонов, и одна головная боль покинет его. Поэтому покинул праздник, чтобы наверняка дать вору шанс пробраться в особняк хранителя – не зря же столько времени было потрачено!

Лисица, подставив лицо зимнему ветру, смотрела в окно и думала обо всем подряд, но только не о том, как обманула и подвела всех: о празднике Дня зимнего равноденствия, о ребятах из монастыря, об отце, так вовремя и необычно появившемся в её жизни, о дознавателе… О нем думала больше всего. Снимая тяжёлое, удушливое платье, оставляя наряд с родовыми диамонами в закрытой на ключ гардеробной своей комнаты, переодеваясь после посещения ванной комнаты, укладываясь спать в постель Бастиана, ожидая, когда он вернётся из кабинета, и засыпая, не дождавшись его, она вспоминала их короткий диалог:

– Ужасное платье. Не надевай его больше никогда, – попросил её герцог, когда они выходили из дома лорда Тропса и шли к красно-белой карете.

– Никогда, – искренне пообещала Лиса.

– Больше у этой миссис Боуман для тебя платья никогда заказывать не будем. У этой женщины слишком развратный вкус. Поищем кого-нибудь с более скромными взглядами.

После что-то сказал Ристарх, но о чем дальше шла речь, она совсем не помнила. В голове крутились мысли о том, что мужчина и дальше заботился бы о ней, если бы она сама не перечеркнула все…

Рейдж лёг в кровать далеко за полночь. Если бы на улице не бушевала зима, а земля была согрета горячим летом, то он засыпал бы, когда солнце уже встало над горизонтом. Тёплая и нежная Лиса во сне сразу придвинулась к его боку и перестала ворочаться по всей постели: мерзла без него. Улыбнулся умиротворенно и прижал к себе девушку ближе, проваливаясь в глубокий сон.

***

«… Ограбили! Вынесли все самые большие диамоны! Это вы виноваты! Где были ваши люди?! Где были вы?! … » – всплывали в голове отрывки отмеченного красным цветом утреннего вестника, полученного от лорда Тропса. Главный дознаватель, перепугав до побеления Лису, поспешил на место преступления искать улики, указывающие на вора. Ведь сам преступник не попался ни в одну ловушку. Более того, его не видел никто из охраны. Уверенность в своих подчинённых была высока: Рейдж знал, что в эту ночь его дознаватели и стража не сомкнули глаз на своих постах.

И все равно ворюга ушёл! Не оставив следов!

Злой, как тысяча высших демонов, дознаватель получил заслуженный выговор сначала от хранителя сокровищ, а затем и от самого правителя. Разнос от правителя пришёлся на время обеда, поэтому в управление его глава явился в самом отвратительном настроении. Затребовав артефакты, которые не сработали на похитителя к себе в кабинет, он собственноручно проводил анализ и разбор магических устройств, давших сбой.

Поздним вечером его оторвал от исследования помощник. Марк упрашивал главу отправиться домой: отдохнуть и поужинать, ведь всё дознание стоит на ушах с шести утра: всем нужна небольшая передышка хотя бы поесть.

***

Бастиан умчался с утра пораньше к лорду Тропсу в состоянии близком к убийству первого встречного. Знал бы он, что пригрел на груди подлую змею, а не рыжую лису, давно бы придушил голыми руками. Только дознаватель оказался слишком добрым, чтобы подозревать свою подопечную, которая больше всего соответствовала параметрам и облику преступника.

Потонув в самобичевании, Лиса долго не могла встать с постели. Только нужно было проверить, все ли в порядке с платьем. Если нет, если ткань где-то повреждена, то воровку найдут гораздо быстрее. Никакая парча с нитями из балатана не спасёт её от карающей магии Судьи.

К большому облегчению девушки гардероб никто не открывал после бала: Лиса никого не пускала в свою комнату. Зелёная ткань все также чарующе сверкала даже в утреннем солнце, бережно пряча в своих складах драгоценности.

«Быстрее бы от них избавиться и забыть все как страшный сон», – подумала девушка, сев на кровать в своих покоях. Комнаты ей нравились: светло-зеленые обои, кремовая мебель и шторы, коврик с длинным ворсом у камина. Уютно, но ночевать в них она больше не могла спокойно.

Вспомнилась подброшенная записка, взгляд устремился на тумбочку. Резкий вздох: «Опять? Опять! Что ж вы оставляете послания в закрытой спальне?! Забрали бы сразу камни!», – разозлилась Лиса. Как надоело, что ее шпыняют, и играют с ней, словно с мышкой.