– Вика, конечно, противопоставление. Это их Сталинград! – возразил я. – Сама подумай, пошел бы обиженный работник в независимый профсоюз, если профсоюзники сами свято не верили в свою роль народных заступников?

Наконец представилась возможность рассказал тетке о моей случайной встрече с Жильцовым и знакомстве с Митричем.

– А помощь! Помощь – тоже любопытная тема в этой газете! – воскликнула Вика, дослушав до конца с чрезвычайным вниманием. Она поднялась и, согнувшись, пробиралась по застеленному полу, как грибник в лесу в разгар грибной охоты. – Какая цель публикаций в профсоюзной газете? Помогать работникам разбираться в своих правах.

– В точку!

Она еще раз осмотрелась, но, видимо, того, чего искала, не увидела и опустилась на четвереньки.

– Любое речевое взаимодействие подразумевает три стадии мотивационного опосредования, – говорила она, осторожно проползая прямо над перекошенной физиономией Селиверстова.

– Э-э-э, – запротестовал я. – Если хочешь, чтобы я тебя дослушал, давай без этих лингвистических штучек.

Вика хмыкнула:

– Специально для моего ветеринара Ватсона. Чтение – это «добыча информации». Проходит она в три этапа. Сначала писатель завлекает нас темой, которая отвечает какой-то нашей потребности. Например: «Эй, ау, я кое-что знаю про сиськи, чего вы еще не знаете!» Потом автор показывает предмет или явление, которое может эту потребность удовлетворить. Например: «Купальники на сиськах наших звезд». На завершающем, третьем этапе нам объясняют, что надо сделать, чтобы заполучить интересующий нас объект. «А какой купальник подойдет для ваших сисек?»

– Неужели газета «Рабочая сила» плохо раскрывает тему сисек? – встрял я.

– Плохо, – убежденно кивнула Вика. – Сам смотри. Вот берем первую попавшуюся статью. Называется она «Зачем в столовой железный дровосек?». Это статья об униформе. Так-так-так. – Она пробежала глазами статью и передала газету мне. – Журналист пишет, что форма химической защиты нужна только непосредственно на производстве, не обязательно облачать в нее поголовно всех. Форма очень усложняет работу поваров, IT-специалистов, бухгалтерии и многих других работников, которые вообще на производстве не появляются. Это этап один, и тут все верно – хоть и не сиськи, но тема тоже актуальная, многих заводчан волнует. Дальше этап два – администрация намеренно разрабатывает неудобные инструкции, чтобы было больше оснований штрафовать работников. Хорошо. Но что же рекомендуют опытные профсоюзники? Читаем вывод статьи: «Закон о спецодежде – очередное гнусное решение бездарной администрации». То есть никакого совета не предлагается. Только критика. А рубрика, между прочим: «Знай свои права».

Я заглянул через ее плечо.

– Жильцов далеко не светоч отечественной журналистики, – озвучил я то, что лежало на поверхности. – Пишет, как умеет.

– Хорошо, допустим, – легко согласилась Вика, но только для того, чтобы привести новый аргумент. – Вот другая статья – «Коллективный заговор». Здесь обсуждается коллективный договор предприятия. Даже комментировать не берусь, если хочешь, сам читай. Договор переврали так, что я вообще ни слова не поняла. Зато финал хороший и понятный: «…и составляет для нас такие грабительские договора не кто иной, как господин Селиверстов». Или вот статья о пенсиях. Ни тебе информации, где узнать о пенсионных начислениях, ни как ими управлять. Зато ведро помоев на Карнавалова. А если вдуматься – где Карнавалов и где пенсии? Довольно странно, не так ли?

– Странно, но я тебе еще раз повторяю: трижды мы разговаривали с Жильцовым, и сумбур в голове всегда был верным Санчо Пансой этого Дон Кихота. Даже если он видит проблему и понимает ее правильно, далеко не факт, что он и его команда способны вразумительно рассказать о ней.

Вика посмотрела на меня как на неразумное и к тому же упрямое дитя и вздохнула:

– Если Жильцов так беспокоится о юридической грамотности работников, почему бы ему просто не перепостить несколько статей с сайта пенсионного фонда или рекомендации, как рассчитать отпускные или больничные с сайта Минтруда. Зачем эта самодеятельность? И еще вопрос: куда девается его косноязычие, когда речь заходит о Карнавалове и Селиверстове? В любом дамском журнале юридической информации больше, чем в этой профсоюзной газете. Но зато со своей основной задачей этот Дон Кихот, как ты говоришь, справляется прекрасно.

– С какой задачей?

– С задачей – лить. Лить, обливать, вываливать в грязи конкретно двоих товарищей: Карнавалова и Селиверстова. И тут газета ни разу не промахнулась. На самом деле «Рабочей силе» плевать на работников и их проблемы. Они угрожают – забастовками, арматурой, взрывами, катастрофами и в конечном итоге смертью. В общем, дорогой мой искатель социальной справедливости, это не профсоюзная газета. Это оружие. Оружие с мощным отравляющим зарядом. Эта газета влияет на политику крупного предприятия, целый юротдел работает, чтобы ей противостоять, из-за нее уже не раз менялось руководство завода. Как мы уже выяснили, содержание такой информационной заразы – дело очень недешевое. Значит, там происходит какая-то серьезная игра. В такой ситуации состоять в профсоюзе и внезапно ужасно погибнуть без явных к тому предпосылок – события одной цепи. Я думаю, что кладовщик Захаров с проломленной головой – жертва этого оружия. Пока не очень понятно, кто, с кем и за что воюет. Только что-то мне подсказывает, что Селиверстов информирован о расстановке сил куда лучше, чем пытается показать. Вот поэтому я пока решила придержать свои соображения про смерть Захарова.

Я задумался: теперь логика Вики не казалась абсурдной, но она все же содержала очень много допущений. Такое ощущение, что Виктория сама переняла манеру газеты «Рабочая сила», только наоборот: по любому поводу поливала грязью профсоюз и Жильцова. К тому же молчанию «Рабочей силы» о смерти Захарова имелось вполне разумное объяснение – тайна следствия. Неожиданно Вика громко и нервно расхохоталась.

– О-о-о-о, – веселилась она. – Все-таки интересно, чья именно кукушка бороздит сегодня просторы нашей Бейкер-стрит? Неужели ты веришь в то, что следователи в России стали так бесчеловечны, что не разрешили коллегам убитого написать маленький, малюсенький некроложек? Неужели полиция боится, что по фото в черной рамке убитого опознает рыдающая вдова, чем испортит все следствие? И какая такая вообще секретность при том, что несколько городских газет и интернет-порталов опубликовали в день убийства не только портрет и краткую биографию, но и фото с места убийства. И труп сфотографировали даже, хотя и нельзя. Мозги-то включи, доктор Айболит! Ну хоть что-то там у тебя должно было остаться после этой, как ты ее называешь, практики?

– Но теоретически следователь мог попросить…

– Тайна следствия находится в уголовном деле, – прервала она. – Так что свистит твой Жильцов, насвистывает. Этак он скоро договорится, что и стаканчик за помин души убитого пропустить тоже следователь запретил!

Вика наконец отсмеялась и добавила уже серьезно: