— У меня что-то с машиной, — заявила я.

— Где она?

— Там, у будки. Меня на буксире приволокли.

Он вздохнул, поднялся, и неохотно потащился за мной. Увидев «горбатого», Мишка сильно развеселился:

— А давай его в желтый цвет, и надпись на боку «Эх, прокачу!»

— Нет, — разозлилась я, — В зеленый, и «King of Spirits» на боку.

Мишка покатился со смеху. Для вихрастого простачка у него неплохо с юмором и с языком.

— А вообще-то мне, чтобы оно ехало.

Мишка безошибочно нашел движок, потом заглянул в бензобак и сообщил:

— Кормить надо своего зверя.

— В смысле?

— Бензин заливать.

— Я заливала! — заорала я.

— Значит, или прокатали, или отсосали.

— Отсосали! — понравилась мне больше версия.

— На святое, гады, покусились…

Пока он острил, я рылась в сумке, отыскивая еще одно письмо от Глеба — для Мишки. Но я никак не могла его найти. Попадался сборник стихов «О былом», мобильник, деньги, почему-то тут же оказалась грязная тряпка для протирки очков и фар. И снова мобильник, опять тряпка и связка ключей, которую сунул Сазон.

— Я сейчас, — Мишка ушел. Я попросила у охраны прикурить. Мишка вернулся с канистрой бензина, и с помощью шланга и воронки залил бензин в бак. «Горбатый» завелся с третьей попытки.

— Оставляй его на сутки. Я тебе зажигание выставлю, подшаманю, он перестанет дергаться и заводиться будет с полпинка. Еще десять лет пробегает.

— Сколько с меня?

— Сто долларов.

— За сто долларов я сама десять лет пробегаю.

— Ладно, семьдесят, — он вдруг уставился на мою сигарету. — Не крепко для дамы?

— Не крепче, чем для мужика.

— Я знал только одного человека, который предпочитал эти сигареты другим.

— И это была не дама.

— Это был парень. Он любил сильные ощущения.

— Почему был?

— Потому что сильные ощущения очень портят здоровье.

Мне не понравилось как он это сказал. Я протянула ему деньги и решила, что письмо отдать успею завтра.

Я потопала по дороге, в расчете поймать попутку, но потом вспомнила, что у меня есть мобильный и набрала комбинацию из шести одинаковых цифр, которые мозолили глаза на всех такси города. Машина прибыла через минуту, и я облегченно свалилась на заднее сиденье.

* * *

Гарик носился по редакции, пиная двери пустых кабинетов.

— Козлы! Уроды! Бездельники! Срочно нужен спецвыпуск! Событие такого масштаба!

Я поняла, что спецвыпуск без меня не обойдется. Шеф был в черном костюме, и если бы не желтый галстук с изображением отпечатка босой ступни, выглядел бы очень респектабельно.

— Катастрофа!

— Да где же они? — искренне возмутилась я.

— На задании!

— А позвонить?! Собрать? Мобилизовать?! Приказать!

— Куда звонить? Кому приказать? — он почти заплакал, оседлав стул задом наперед, как развратная девка в «Плэйбое».

— Ну, а наказать? — подсказала я еще вариант.

— Как? Уволить? Премии лишить? Они и так все на одних гонорарах. Гонорары копеечные. Хуже им не будет, — простонал он.

— Везде так, — успокоила я его.

— Да? — он снова сел, теперь на спинку стула. Было впечатление, что он то и дело позирует невидимому фотографу.

— Да. Пишешь статейку, сдаешь в свою газету. Потом меняешь начало, меняешь конец, ставишь другой заголовок, подписываешься псевдонимом, суешь в другую газету. Из одного материала делаешь статью, заметку, интервью, фельетон, можно даже эссе. Рассуешь где только можно, и только тогда наберешь прожиточный минимум.

— Катастрофа! Такое серьезное, дорогое, красивое мероприятие!

Я пошла к своему компьютеру, не желая ничего знать про серьезное мероприятие.

— Между прочим, шикарный фуршет! — шел аллюром сбоку Гарик.

— Я на диете.

— Концертная программа!

— Ненавижу попсу.

— Феерверк!

— Боюсь.

— Прогулка на яхте!

— Не умею плавать!

— Зачем же плавать, сударыня?

— После фуршета, попсы, и феерверка всегда плавают, даже без яхты. Не спорьте, я знаю.

— Тьфу! В других газетах и даже журналах уже передрались за эти пригласительные, а тут…

— А вы?

— Я? Я редактор, а не репортер. Я же не буду щелкать фотоаппаратом и брать интерьвью. Я — гость. — Он раздул порозовевшие щеки.

— А я не ваш сотрудник, — напомнила я.

— Ну да, ну да, — жалобно закивал он. — А как там моя…девочка? Вы уже попросили ее как-то… передать?

Я замерла, с трудом соображая, что он несет.

— А! Девочка! — хорошо, что он так их зовет, а то я напрочь забыла, какую модель ему посулила. — Передадут с друзьями на той неделе.

— Отлично. И все же… сударыня!

— Нет.

— А не бесплатно?

— Я не нуждаюсь.

Он мне сильно надоел, я хотела часик покопаться в компьютере, поизучать карту города, отыскать местную адресную базу. А он жужжал над ухом, слепил и раздражал своим галстуком.

— Черт бы побрал эту грачиху! Вторая презентация за месяц!

— Кого бы черт побрал? — осторожно поинтересовалась я.

— Грачиху! Развлекается баба, с жиру бесится. Устраивает городские развлекушечки под свой бизнес — нам не написать про них нельзя, сильно грандиозные, а ей денег платить не надо, как за рекламу. У нас подписка на носу. Как я не дам про красотку Грач материальчик, а? Месяц назад она устроила презентацию сети своих салонов одежды, устроив при этом благотворительный бал, сборы от которого пошли якобы в фонд помощи инвалидам. Все писали, шумели, в теленовостях показывали. Только мы — молчок. Теперь она придумала открытие городского театра моды. Не дома моделей, не модельного агентства, а именно театра. Культурное, так сказать, событие. И мы опять молчок. А у меня подписка! Уроды! — он встал на стул коленями и намотал на кулак желтый галстук. — Сударыня…

— Уговорили. Гоните пригласительный, деньги и фотоаппарат.

— Какие деньги, уважаемая?

— Я что туда пешком пойду?

— Вы же не нуждаетесь.

— Зато вы нуждаетесь. Как же ваша подписка?

Он шумно глотнул, вздохнул, вытащил кожаный бумажник и с пафосом трагического героя вытряс из него два мятых полтинника.