— И до нас дойдёт — усмехнулся пожилой начальник следствия — не волнуйся…

— Какой обрез! Какие часы! — маленькие глазки Грибанова забегали быстро-быстро — Не надо меня за глупова держать. Спасибо, хоть пулемёт не подсунули. ё- На здоровье — Храмов принялся записывать.

— Чё это ты пишешь? — насторожился подозреваемый — Я ничё подписывать не буду…

— Я в курсе, пишу, что на поставленные вопросы по поводу обреза и часов отвечать ты отказался…

Та-ак, не даёт никаких показаний, говоришь — прокурор явно был не в духе — И мамаша его молчит. Ну этого следовало ожидать. За трое суток ничего толком не собрали. На чём привёз Андреева сюда? С кем привёз? Зачем?. Ничего за трое суток не установили… Какие будут предложения? — Корнеев сквозь пелену табачного дыма обвёл взглядом участников совещания.

— По девяностой надо оформлять ещё на семь суток — высказал своё мнение Храмов — И в Луговое опять ехать, соседей отрабатывать, знакомых Грибанова. Вычислять надо, с кем он мог привезти Андреева сюда за сорок вёрст. Найдём этого человека и круг замкнётся.

— Твоими устами… Евгений Андреич — прокурор, не потушив, швырнул докуренную сигарету в глубокую пепельницу — А если он с этим же человеком и убивал Андреева? Какие он нам даст показания?…

— Но мы этот вопрос всё равно не обойдём… — продолжил было Храмов.

— Понятно-понятно. Что ещё можно сделать? — Корнеев усиленно разминал очередную сигарету.

— Может мать Грибанова сюда привезти и здесь с ней поработать — предложил Маркелов — А то дома и стены помогают…

— Ладно — прокурор закурил — Готовь, Храмов, постановление по девяностой. Подпишу. Отхвачу, конечно, но куда деваться. Мамашу сегодня же доставить ко мне в кабинет… И работайте, уважаемые, работайте. Ищите машину и водителя, не на горбу же он припёр сюда Андреева. Трое суток вам на всё про всё. Не успеете, все получите по заслугам…

— Ну чё, Евгений Андреич, трое суток проходит — Грибанов был явно в приподнятом настроении — со мной решать пора.

— Решим-решим, не волнуйся — Храмов положил перед ним только что подготовленное постановление.

— Закрываете, всё-таки — Грибанов долго, наморщив лоб, читал бумагу. Потом отодвинул от себя — Ну ладно…

— Подписывать, конечно, не будешь?

— Не-е, не буду — Грибанов долго распечатывал пачку сигарет. Наконец закурил — Слышь, Евгений Андреич, давай покалякаем спокойно, тэт на тэт. Ты же прекрасно знаешь, что я здесь не при делах…

— Как раз обратное знаю — следователь демонстративно не собирался «калякать спокойно» — Доказательств против тебя выше крыши — Храмов правдоподобно состроил довольную физиономию — Так что не спрыгнешь ты никак, можешь не сомневаться…

— Да не кипятись ты, Андреич… Ну сам прикинь, мне уж тридцать шесть. Из них двенадцать лет я зону топтал. А там ведь не сладко, Андреич… Там ведь подлость сплошная — Грибанов весь как-то съёжился — стукачество сплошное, да крысятничество…

— Ты поплачь ещё — кивнул головой следователь — может полегчает… А когда парня душил, ты о чём думал-мечтал? — Храмов покрутил пальцем у виска — Или тогда ни о чём не думалось?

— Ну вот, опять ты… — Грибанов сделал вид, что обиделся — Короче — перешёл вдруг на шёпот — не хочу я на зону-то идти. Ты помоги мне, я — отблагодарю…

— Да ты что — присвистнул следователь — И хорошо отблагодаришь?

— В обиде не будешь — обрадовался подозреваемый, не уловив подвоха.

— И откуда такие богатства?

— Да есть кой какие сбережения — губы Грибанова довольно раздвинулись — В картах я соображаю. На днях долги немножко собрал. Не обижу… Мне только выбраться отсюдова. Ты спроси любова, кто меня знат. Все скажут, что я за свой базар отвечаю. Ну ни при делах я! Клянусь… Ладно, записывай!

Наконец-то — подумал следователь — поплыл всё же, милый. — А вслух сказал совсем другое — Что записывать-то? Расскажи сначала.

— Короче, приехали они ко мне в ту ночь вдвоём на «санитарке» совхозной. Илюха этот и дружок его, зоотехник…

— Носов что-ли?

— Он-он. Запёрлись ко мне во двор. Пьяные оба. Мать спала уже на печке. Илюха выступать стал, мол чё ты в красном уголке девку мою щупал. Щас, говорит, получишь. Я говорю, мужики, вы пьяные, приходите утром и поговорим. Зоотехнику всё равно было, а покойник будущий ни в какую не унимался. Драться на меня полез, пинаться стал…

Храмов, согласно кивая головой в такт рассказу, профессионально делал вид, что безоговорочно верит подозреваемому — В котором часу это было?

— Я за часами не следил. Ночь, она и есть ночь. Короче, я оскорблений щегла этого не вытерпел, сам понимашь… Приложился пару раз…

— Кочергой по голове?

— Ну опять ты… Кулаком я его — в морду. Он сам башкой ударился о завалинку, когда падал. Пьяный был в ж… Ну, короче, он потом притих. Улёгся на лавке, сопит, во сне чё-то бормочет. Грязный весь. Ну и зоотехник этот говорит…

— А Носов тоже Андреева бил?

— Нет, вроде — призадумался Грибанов — нет, не бил.

— Ну-ну, и что дальше?

— Ну чё дальше… Я на чём остановился?

— Носов тебе что-то говорит.

— Ну да, он и говорит, давай отвезём Илюху в Пригородный. Там, говорит, подруга у него живёт, пусть сама с ним разбирается. Я сначала говорю, это ваши головные боли. А потом вижу, он один не дотащит. Ладно, думаю, помогу, може нальёт потом стакан. Короче, затащили мы Андреева этого в машину и поехали к вам сюда. Когда приехали, зоотехник сразу к двухэтажке подъехал какой-то. Оставил друга своего и мы домой поехали. Вот и всё — облегчённо вздохнул Грибанов — Зазря я здесь парюсь, Евгений Андреич. Ни при делах я…

— А кто его до квартиры доводил?

— Я ж говорю, зоотехник. Завёл его в подъезд, сам видел, и через пять минут вернулся.

— И ты не помогал?

— Нет. Он же по дороге очухался почти. Извинялся ещё… Грязища была непролазная. Я и из машины-то не выходил.

— Ясно, а чего ж ты раньше об этом не говорил?

Глазки Грибанова разбежались в разные стороны — Чё-чё, думал сами разберётесь. Он, Носов-то чё, не говорит сам? Понятно дело — васильевский племяшка…

— Ясно. А часы Андреева к тебе как попали?

— Ну как попали… Ясно дело, когда махались во дворе, он и обронил. Я утром нашёл. Думал, отдам потом, а тут вон как всё обернулось…

— И спрятал вместе с обрезом и патронами?

— Да не моё это! — Грибанов по-бабьи всплеснул руками — Вот ты проверь, есть на этой пушке мои отпечатки пальцев, или нет — глазки подозреваемого хитро скрылись в кожных складках лица — Во-во, ваши это подсунули. Васильев — верняком. Он меня всю жизнь ненавидит. Гад! Всех баб в Луговом перетрахал, а туда же — начальник — лицо Грибанова приняло зеленоватый оттенок — Ты пойми, Андреич, это он меня засадить хочет, а племяшку свово…