Перед глазами милиционеров и полковникапредстала «Волга» с бело-синей полосой, мигалками на крыше и отчаянноматерящейся рацией. С пьяных глаз Александр Сергеевич сел в патрульныйавтомобиль. Замять эту идиотскую историю Татьяне Петровне стоило много сил иденег, поэтому она решила отбить у супруга охоту прикладываться к водке. А тутк ней пришла подруга и дала замечательный совет. – Купи, Танюша, штукдесять бутылок, слей в ведро, на дно брось дохлую ворону и дай Сашке.

– Так он все пять литров и уговорит, –возразила Татьяна Петровна, – в запой войдет!

– Правильно, – кивнулаподружка, – потом увидит мертвую птичку, его стошнит, и все! Больше калкоголю даже не прикоснется.

– Подействовало? – заинтересованноспросила я, мысленно прикидывая, где в Алябьеве можно сейчас отыскать труппернатого.

Нина Ивановна захихикала.

– Ну умора! Нет, конечно. Водку Сашкавыпил, а ворону с пьяных глаз принял за курицу и хотел в духовке сготовить.Танька-то в магазин ушла, думала, муженьку без нее поплохеет. Возвращается, дымкоромыслом стоит! Сашка позвал Петьку с сороковой дачи, тоже алконавтзнаменитый был, и они вдвоем ворону над горелкой опаливать стали, закускуприготовить решили. Танька потом три дня кухню отмывала.

– Значит, их все же стошнило! –воскликнул Кирюшка.

– Стошнило, – кивнула НинаИвановна, – только не пьяниц, а Татьяну, ей прям дурно стало, когда онапоняла, что муженек с приятелем на ужин сгоношить собрались. Неужели ты непомнишь эту историю?

– Нет, – ответила я, – мне нерассказывали.

– Очень твоя мать гордая была, –поджала губы Замощина, – ни с кем не общалась. Да ладно, земля ей пухом.Это я к чему разболталась, не стесняйся, тут все вокруг алкоголики, есть лишьодин способ вылечить твоего мужа.

– Он не мой муж!

– Ладно-ладно, хорошо, ты молчи и слушай!Ступай во Внуково, через лесок за десять минут добежишь. Найди там МарьюПетровну, ведьму. Она какой-то порошок дает. Танька в свое время брала, Сашка стех пор трезвый ходил.

– Александр Сергеевич и Татьяна Петровнаумерли десять лет назад, – напомнила я, – наверняка этой МарииПетровны тоже давно в живых нет.

– Вот тут ты ошибаешься! –воскликнула Нина Ивановна. – Ведьмы по двести лет кряхтят. Настя Федькинак ней позавчера гоняла, приворотное зелье покупала.

Я заколебалась, может, и правда попробовать?Чем я рискую?

На следующее утро я стояла возле секьюрити наслужебном входе. Елена взяла написанную мной самой справку и приказала:

– Иди за мной.

В небольшом кабинетике мне выдали зеленуюфутболку, бейджик с пустым окошком и надписью «техперсонал», черные лосины,тряпку, ведро, швабру… Потом начался инструктаж.

– Сюда вставишь бумажку со своимименем, – сказала Елена, – с клиентами первая не заговариваешь.Попросят чего, молча выполнишь, дадут чаевые – поблагодари, не дадут – улыбнисьи уходи. Не вздумай требовать вознаграждения, уволю. Сопрешь что – посажу.Будешь хамить – выгоню. Запьешь – выставлю на улицу. Усекла?

Я кивнула.

– Вот и хорошо, – слегка помягчелаработодательница, – у тебя два перерыва на еду: с тринадцати до половинывторого дня и с трех до четырех утра, а теперь вперед. Иди на первый этаж иприступай к мытью коридора.

Я подхватила ведро и, выставив перед собойшвабру, двинулась исполнять приказание. Через два часа стало ясно, болееудачной маски, чем поломойка, для осуществления моих целей и не придумать!Никто не обращал на меня никакого внимания. Клиенты молча проходили мимо,только один раз полный мужчина, сидевший в шезлонге около бассейна, оченьвежливо попросил:

– Сделайте одолжение, принеситеполотенце, мое кто-то унес.

Я сбегала в комнату, где выдавали белье, иприволокла дядьке полотенце. За эту нехитрую услугу мне вручили десятьдолларов, больше никто из посетителей ничего не просил. Служащие были занятысвоими делами. Инструкторы не выходили из залов, расписание занятий былосоставлено таким хитрым образом, что тренировки шли одна за другой. К серединедня мне стало жаль накачанных мальчиков и девочек, у них не имелось ни однойсвободной минутки. Впрочем, врачи, массажисты, парикмахерши и другиеспециалисты тоже не показывались из своих кабинетов. Никому не было до менядела, а ведро со шваброй служило пропуском во все помещения. При виде моейфигуры с тряпкой секьюрити молча сторонились, разрешая старательной поломойкебеспрепятственно ходить по зданию.

В час дня я, устав, как Сизиф, пошла искатьбуфет. Сравнение с Сизифом не случайно. Если помните, бедняга Сизиф, геройодного из греческих мифов, пытался вкатить в гору камень, но каждый раз, едвадостигнув вершины, глыба срывалась вниз, и несчастный был вынужден зановоначинать бестолковое занятие. Вот так и я, мыла, мыла полы, а они мигомзатаптывались вновь. Посетители ничтоже сумняшеся шагали по кафельной плитке,кто в кроссовках, кто в мокрых резиновых вьетнамках, и приходилось вновь приниматьсяза дело.

Кафе оказалось в подвале. Я подошла к стойке ипостаралась сдержать возглас удивления. Стакан сока, самого обычного, из пакета«J-7», стоил тут сто рублей, чашечка кофе тянула на двести, а про цены набутерброды не стоит даже и говорить, настолько они были несуразны. Потом доменя дошло, что в полутемном зале не видно ни одного человека в цветнойфутболке. Это была столовая для посетителей, сотрудники ели в другом месте.

– Сделайте одолжение, – шепнула ябармену, – подскажите, где мы питаемся? Извините, я первый день на работе.

Парень улыбнулся.

– А кто где. Лично я к метро бегаю, засосисками.

– Тут нету кафетерия для служащих, снормальными ценами?

Юноша вытер стойку бумажным полотенцем.

– Первый день, говорите, на работе? Нуничего, скоро поймете, мы здесь никто и звать нас никак. Хочешь жрать – несисьна проспект, там ларьки стоят. Впрочем, если лень, можешь у меня гречку скуриной грудкой заказать, пятьсот рубликов порция.

И он тоненько засмеялся. Я подхватила ведро иушла, кипя от негодования. Заставить людей работать сутками и не организоватьдля них хоть крохотной харчевни! Просто негодяи!

К шести часам вечера я устала так, что чутьбыло не швырнула тряпку на пол и не убежала домой. Похоже, день был проведензря. Никаких шкафчиков, отпирающихся маленькими ключиками, похожими на палочки,не было видно. Вернее, шкафов-то как раз имелось штук сто, не меньше, но всеони открывались «английскими» ключами.