Та все еще стояла лицом к окну.

— Уж, пожалуйста, постарайтесь.

Бедная Карадерс побелела, сделала книксен и спешно ретировалась вместе с Кристофером.

Уинтер задумчиво налил себе чашку чаю.

— Вы считаете меня недоброй, — произнесла Изабель.

Уинтер взглянул на нее. Спина ее была прямая, но по линии плеч он мог сказать, что она сложила руки перед собой, словно защищаясь.

— Я полагаю, — медленно проговорил он, — что хотел бы знать, кто такой Кристофер и что он значит для вас.

Засим последовало довольно долгое молчание, во время которого он гадал, получит ли ответ; затем зазвучал ее голос, ровный и без эмоций.

— Кристофер — сын моего покойного мужа.

Уинтер нахмурился, но, прежде чем успел задать вопрос, она повернулась и прошла на середину комнаты.

Красивый рот был плотно сжат, словно чтобы не дать выхода какому-то переполняющему ее чувству.

— Его мать была любовницей Эдмунда.

— Э… понимаю, — отозвался Уинтер, хотя на самом деле не понимал. — И он живет с вами? Таково было желание вашего супруга?

Она пожала плечами.

— Я ничего не знала о Кристофере и Луизе, его матери, вплоть до смерти Эдмунда. Он, похоже, не позаботился об их обеспечении.

Он просто смотрел на нее и ждал, жалея, что расстояние между ними так велико. Изабель стиснула руки перед собой.

— Луиза пришла ко мне через месяц после того, как я похоронила Эдмунда, и сказала, что Эдмунд поселил ее в небольшом городском доме, но с его смертью арендная плата за дом не выплачивается. У нее нет денег. Тогда же я узнала, что она не имеет ни малейшего представления о том, как распоряжаться финансами. Она попросила денег, и я… — Она умолкла, вновь пожав плечами.

Она выглядела такой потерянной, стоя посреди комнаты со стиснутыми руками, словно перед неприятным, но необходимым повествованием.

— Изабель, выпейте чаю.

К его огромному облегчению, она подошла к нему, села на диван напротив и стала оцепенело наблюдать, как он наливает чай и щедро добавляет молока и сахара.

— Вам не следует разливать чай самому, — рассеянно проговорила она, принимая чашку.

Он бросил на нее ироничный взгляд.

— В приюте никто мне его не наливает, заверяю вас.

— О! — Она сделала глоток. — Да, конечно.

Он беспокойно наблюдал за ней. Было тут что-то, что он упустил. Что-то, о чем она ему еще не поведала.

— Вы знали, что ваш муж держит любовницу?

Она покачала головой и опустила руки с чашкой на колени.

— Нет вообще-то, хотя меня это совсем не удивило. Эдмунд много лет вдовствовал до того, как мы поженились, и у него были свои потребности.

Он тоже глотнул чаю, уже остывшего.

— Вы как-то сказали, что были верны мужу. Должно быть, вы сочли предательством, что он верен не был.

Взгляд ее был циничным.

— Вы забываете, что такие вещи — в частности, мужчина, держащий любовницу — считаются в моих кругах само собой разумеющимся. Я была удивлена, узнав о Луизе, но не шокирована. В конце концов, наш брак не был союзом по любви. Эдмунд был ко мне очень внимателен. Он обеспечил меня даже после своей смерти. Чего же еще желать женщине от мужчины?

— Верности. Страсти. Любви, — проговорил Уинтер — слишком быстро, слишком резко.

Она взглянула на него, и циничное выражение у нее на лице сменилось любопытством.

— В самом деле? Значит, из этого, по вашему мнению, состоит брак?

— Да.

Глаза ее погасли.

— Тогда очень жаль, что вы решили никогда не жениться, мистер Мейкпис.

Пришел его черед отвести взгляд.

— Почему вы просто не дали Луизе денег?

Она обвела край своей чашки кончиком пальца.

— Я дала… но она переезжает с места на место, а мой дом большой. — Она закусила губу. — Кристофер в то время был совсем крошкой, а Луиза, кажется, не слишком заботливая мать.

— Поэтому вы предложили ей оставить его у вас? — спросил Уинтер. — Ребенка вашего мужа?

Она кивнула.

— Да.

— Весьма великодушно с вашей стороны.

Она сморщила нос.

— Это оказалось нетрудно, особенно когда Кристофер был маленьким. Я наняла Карадерс, позаботилась, чтобы он ни в чем не нуждался… — Голос ее смолк неуверенно.

— Но?.. — подсказал он.

Она метнула в него раздраженный взгляд.

— Но когда Кристофер подрос, он странным образом стал прямо-таки одержим мною. Мальчик украдкой пробирается в мои покои, прячется за портьерами, под кроватью, заглядывает ко мне в комод и в шкатулку с драгоценностями.

Уинтер заморгал.

— Он что-нибудь берет?

— Нет. Никогда. — Она решительно покачала головой. — Но все равно… почему он это делает?

— Тут нет никакой загадки, — ответил Уинтер. — Вы хозяйка дома, красивая и прелестная. Вполне естественно, что он очарован вами.

Впервые за время их сегодняшней встречи она улыбнулась.

— Ах, мистер Мейкпис, какой чудесный комплимент вы мне сделали!

Но он не дал себя отвлечь:

— Кристофер беспокоит вас. Почему?

Он почти пожалел о своем вопросе, ибо улыбка ее померкла и она отвела глаза.

— Возможно, я просто не люблю детей.

«Тогда зачем было становиться патронессой приюта?» — подумал он, но благоразумно промолчал.

— Что ж. — Изабель допила чай, отставила чашку и поднялась. — Леди Уимпл, бабушка лорда д’Арка, дает сегодня вечером суаре в особняке д’Арков. Предлагаю попрактиковаться в танцах.

Уинтер вздохнул. Танцы стали самым нелюбимым его занятием.

— То есть, — резко проговорила Изабель, — если вы намерены прийти.

Уинтер поднялся, глядя в ярко-голубые глаза Изабель. Приглашение в особняк д’Арка дает прекрасную возможность обыскать его кабинет и спальню.

— Не пропущу ни за что на свете.

«Две ночи Истинная Любовь арлекина обходила опасные закоулки Сент-Джайлса, упорно разыскивая своего возлюбленного, но возвращалась на рассвете, увы, ни с чем. Однако на третью ночь Истинная Любовь нашла его: он стоял над телом только что заколотого им вора. „Арлекин! Ах, арлекин! — вскричала Истинная Любовь. — Ты меня помнишь?“ Но он лишь отвернулся и пошел прочь, как будто не видел и не слышал ее…»

Из легенды об арлекине, Призраке Сент-Джайлса