— Идемте наверх, — решил не спорить Дронго, — еще один такойразговор, и я решу, что мне тоже нужно остаться в вашей стране.

Татьяна смутилась, чуть покраснела.

— Я не в этом смысле, — пояснила она. — Но всегда жаль,когда видишь таких людей, не нашедших своей половины.

Они поднялись на третий этаж, позвонили в квартируЛеонидовых. Дверь открыла пожилая женщина, очевидно, прислуга. Она былапредупреждена и поэтому приняла верхнюю одежду гостей, проводила их в большуюгостиную.

За огромным столом, вокруг которого могли разместитьсячеловек пятнадцать, сидела дородная, властная женщина лет семидесяти. Она былав коричневом жакете и в темной юбке. Пышные волосы, макияж и явные следыпластических операций на лице, которые не могли скрыть ее возраста, но убралиморщины и вытянули глаза.

— Здравствуйте, — громко произнесла она, — меня зовут ИннаМарковна. А как вас?

— Это Татьяна Фешукова. А меня обычно называют Дронго, —представился он.

— Как? — удивилась она. — Как вы сказали, ваше имя?

— Дронго. Это не имя, а скорее кличка.

— Молодой человек, — повысила голос хозяйка квартиры, — я непривыкла называть людей кличками. Извольте сказать мне вашу фамилию.

Он назвался. Инна Марковна удовлетворенно кивнула.

— Можете сесть, — разрешила она, показывая на другой конецстола, словно они были на приеме у королевской особы. Инна Марковна чувствоваласебя в этом доме полновластной хозяйкой. И она была права. В конце концов, этоони пришли в ее дом и должны уважать правила внутреннего распорядка,установленного хозяйкой.

— Мне позвонил Эмиль Кловис, мой стоматолог, и попросил васпринять, — снисходительно объяснила Инна Марковна. — Он сказал, что вы займетеу меня не больше десяти минут. Насколько я смогла понять, вы эксперт повопросам преступности? Какое отношение я имею к вашему ремеслу?

Дронго подумал, что быть лечащим врачом такой особы нелегко.Особенно зубным.

— Мы проводим повторное расследование всех обстоятельствгибели Арманда Краулиня, — сообщил он. — Может, вы помните такого соседа,который жил на втором этаже? Вернее, его отца, который там раньше жил, а потомквартира перешла к его сыну?

— Когда мы сюда переехали, там уже никто не жил, — сообщилаИнна Марковна. — Мы, конечно, слышали о враче Краулине, но он умер задолго донашего появления здесь. Что касается господина Арманда Краулиня, то я вообще неимела чести его знать. Он был, кажется, каким-то коммунистическим иликомсомольским лидером, а мы таких людей не знали и не хотели знать. Мой муж всюжизнь занимался честной коммерцией и никогда — политикой. В советское время мойпокойный супруг работал главным бухгалтером универмага, потом заместителемдиректора. Мы переехали сюда только в девяносто втором.

— Я знаю, — кивнул Дронго, — а в девяносто третьем у васродился внук.

— Да, — несколько оживилась старуха, — и сын назвал внука вчесть моего мужа.

— Вы тогда отмечали его рождение?

— Нет, — ответила она.

— Извините, — не понял Дронго, — но ваш бывший дежурныйговорил, что вы…

— Он не совсем умный человек, если мог сказать такое, —резко произнесла Инна Марковна. — Мы не могли отмечать рождение внука. Мыотмечали сороковой день с момента его рождения. К этому времени он уже получилимя и был обрезан по нашим законам.

— Извините, — еще раз произнес Дронго, — но вы отмечали этотдень?

— Сороковой день со дня его рождения, — повторила ИннаМарковна. — Конечно, мы его отмечали. Это был мой старший внук. И до сих порсамый любимый. Как же мы могли его не отметить?

— Было много гостей?

— Достаточно. Мы не устраивали глупые шоу, чтобы позватьжурналистов. Это был спокойный семейный праздник.

— И вы предупредили дежурного, что к вам придут гости? Илион звонил вам каждый раз, когда они поднимались к вам на этаж?

— Молодой человек, — с упреком произнесла Инна Марковна, —мы никогда не унижаем достоинство наших работников. Зачем нужно мучить идергать его по пустякам? Мы сказали, что к нам придут гости, и этого быловполне достаточно. Дежурный знал, что всех, кто шел в этот вечер к нам, нужнопропускать. И никаких лишних звонков мы не заставляли его делать. Это неумно инекрасиво. И по отношению к нашим гостям тоже.

— Безусловно, — весело согласился Дронго. Инна Марковна емунравилась, несмотря на всю ее суровость. Такая колоритная сволочная старуха ссуровыми принципами. — А утром вы ничего не слышали?

— Мы не слушаем, что происходит у наших соседей. И никогдане слушали. Потом мы узнали, что там нашли повесившегося сына нашего бывшегососеда, которого мы никогда не знали и никогда не видели. Но это было не нашедело, хотя следователь приходил к нам и беседовал со мной и моим супругом.

— О чем?

— Спрашивал, что мы слышали в то утро. Но мой муж был утромна работе и ничего не мог слышать. А я спала после приема и тоже ничего неслышала. Я даже кухарке и домохозяйке сказала, чтобы они пришли попозже, часамк двенадцати, чтобы я могла выспаться.

— Больше никого у вас не было?

— Никого. У моего сына тогда была другая квартира. И сейчасесть. Хотя эта квартира тоже достанется ему после моей смерти.

— Не дай бог, — немного лицемерно проговорил Дронго. —Постучите по дереву.

— А я и не собираюсь умирать, — заявила Инна Марковна, — иот того, постучите вы по дереву или по другому месту, ничего не изменится. Всерешает Бог и я сама. А больше никто. Но иногда, к сожалению, за вас решаюточень непорядочные люди. Так было и с моим супругом. Они решили за него и заБога. Я уверена, что Богу не нравится, когда кто-то присваивает его полномочия,и он строго наказывает таких нарушителей.

— И здесь я тоже с вами абсолютно согласен, — кивнул Дронго.

Она нахмурилась.

— Вы надо мной смеетесь?

— Нет, — ответил он, — я вами восхищаюсь.

— У вас есть еще вопросы? — строго поинтересовалась ИннаМарковна.

— Никаких, — он поднялся, — я хочу вас поблагодарить. Ипожелать вам здоровья.

Фешукова поднялась следом.

— А почему она у меня ничего не спрашивала? —полюбопытствовала Инна Марковна.

— Ее полностью устраивали ваши обстоятельные ответы, —Дронго с трудом сдержал улыбку.

— Не знаю, — нахмурилась хозяйка, — мне все-таки кажется,что вы не были достаточно серьезны. До свидания, господин с кличкой. Чтоозначает это слово, которое вы мне сказали?