Наши противники и большевики, замышлявшие мировую революцию, действовали против немецкой нации сообща, преследуя одинаковые цели. Англия отравляла китайцев опиумом, враги нас – идеей революции, которую мы подхватили и, подобно китайцам, стали распространять дальше.

Усиливая мощь воздействия на немецкий народ и его вооруженные силы, пропагандистская машина Антанты в то же время старалась поддерживать в своих странах и войсках высокий боевой дух и интриговать против нас в нейтральных государствах.

В направленной против нас искусной кампании лжи, производившей на мировое сообщество сильное впечатление, враги обвиняли нас во всех надуманных грехах: в развязывании войны, в чинимых в Бельгии зверствах, в издевательствах над военнопленными, в политической аморальности и коварстве, в лживости и жестокости, в деспотизме и порабощении собственного народа. Произносимые одновременно призывы к борьбе за демократию и культуру, против милитаризма, автократии и прусских помещиков глубоко проникали в сознание простых людей, не очень-то разбиравшихся в пропагандистских трюках. Эти лозунги и призывы формировали мировое общественное мнение. В результате война превратилась, например для американского солдата, в крестовый поход против Германии.

В нейтральных государствах мы столкнулись со своего рода духовной блокадой. Путь к душам этих народов был нам закрыт, и мы не сумели его разблокировать. Только мы были всегда и во всем не правы. Что бы Антанта ни делала, все признавалось справедливым и морально оправданным. Германия-де совершает над миром насилие, а вот Антанта преследует вполне гуманные цели, призванные осчастливить и избавить мир от несчастий и лжи.

Аналогичная работа велась и в странах наших союзников с намерением отколоть их от Германии.

Пропаганда была старым и действенным средством борьбы Англии. Бисмарк годами ранее как-то заметил: «Угрожать чужим странам революцией – давний испытанный прием англичан».

Еще перед войной внимательные наблюдатели замечали активную пропагандистскую работу против нас со стороны наших теперешних противников. Уже тогда она велась планомерно и целенаправленно.

Повсеместно во враждебных нам странах создавались мощные пропагандистские организации, действующие под руководством опытных государственных чиновников и политиков. Направляемые из единого центра, они работали в тесном взаимодействии, располагая четкими директивами и огромными денежными средствами. Имели они свои филиалы и в нейтральных государствах, где обосновались со свойственной державам Антанты бесцеремонностью. Особые органы занимались подстрекательством национальных меньшинств, например поляков, чехов и южных славян, населявших двуединую монархию.

В то время как на театре военных действий почти до последнего момента инициатива оставалась в наших руках, враг с самого начала сомкнутым строем активно сражался за умы и сердца людей, находя помощников и союзников среди дезертиров, окопавшихся в нейтральных странах, и, к сожалению, поддержку в нашем собственном отечестве.

Все яснее просматривалась главная цель американской и английской пропаганды – взорвать Германию изнутри посредством революции. Не случайно Ллойд Джордж после войны выразил лорду Нортклиффу благодарность Англии за превосходно проделанную им пропагандистскую работу.

Словесная и печатная вражеская пропаганда скоро настолько закружила нашу голову, что многие уже были не в состоянии отличить собственные мысли от внушенных противником. Мы оказались к ней тем восприимчивее, что нам пришлось воевать не числом, а умением. Только большого количества батальонов для победы недостаточно, нужен еще боевой дух, который вдохновляет на подвиги. Так бывает и в быту, и на поле битвы. Мы могли спокойно воевать со всем миром, пока сохраняли психологическую боеспособность, пока у нас были шансы на победу, и мы ни в чем не уступали нашим противникам. С утратой боевого духа изменилась в корне и ситуация. Мы перестали сражаться до последней капли крови, многие солдаты уже больше не желали умирать за свое отечество.

Разрушение нравственных устоев нации прямо влияло на боеготовность армии. Антанта, уже не надеясь на победу на поле битвы, рассчитывала одержать верх, воздействуя на население Германии, подтачивая боевой настрой немецких войск. На этот счет я не заблуждался.

Один проницательный политик из лагеря противника весной 1918 г. выразился следующим образом: «И в Париже, и в Лондоне ведущие политические и государственные деятели придерживаются единой и принципиальной точки зрения, что военным путем Германию на Западном фронте не одолеть. И тем не менее всем ясно: Антанта все-таки одержит победу в результате внутренней нестабильности в Германии и в Центральных державах, которая в конце концов приведет к свержению кайзера. Самое позднее этой осенью в Германии разразится революция».

Это высказывание полностью совпадает со словами депутата ландтага Штрёбеля, редактора газеты «Форвертс», который в 1915 г. заявил: «Я открыто признаю, что полная победа монархии не отвечает интересам социал-демократии».

Мне не хотелось приводить здесь эти цитаты и распространять их по свету, но нужно быть правдивым, и факт остается фактом.

За настроение внутри страны ответственным был рейхсканцлер. ОКХ с радостью взялось бы за просвещение своего народа, но, соблюдая узаконенный порядок, всегда действовало через рейхсканцлера, побуждая его что-то предпринять.

Рейхсканцлер обязан был объяснить немецкому народу, куда мы движемся, и указать ему на исключительную серьезность положения Германии. Правительство должно было постоянно напоминать немецкому народу о том, что приемлемые условия мира можно получить лишь от разбитого врага, иначе это был бы просто насильственно навязанный мир. Только победа гарантирует первое и спасает от второго.

Наша политическая и духовная незрелость в сочетании с безработицей, не позволившая нам распознать пустоту новомодных лозунгов и невыполнимость посулов и обещаний, – вот причина наших бед и несчастий, прежних и нынешних. Я не переставал надеяться, что немецкий народ в конце концов все-таки постигнет суровую правду сложившейся ситуации. Но я заблуждался. С усилением внутриполитической борьбы, с дальнейшим социальным расслоением немецкого общества и углублением пропасти между городом и деревней, все чаще конкретное дело подменялось словесной трескотней, громкими призывами и преступной ложью. Вскоре собственные партийные цели сделались важнее благополучия отчизны. Большинство представителей многочисленной буржуазии пошли своими путями и в страхе держались в стороне. У них тоже отсутствовало чувство личной ответственности за судьбу своей родины. Буржуазия не задумывалась над тем, какой огромный ущерб она наносит своей стране и самой себе, безучастно взирая на разнузданное и беспринципное поведение отдельных слоев немецкого населения и на подрывную деятельность Независимой социал-демократической партии. К великому сожалению, обычно трезвомыслящие немцы под влиянием временных невзгод безропотно позволили вскружить себе голову и отказались от того, ради чего до тех пор они жили и трудились. Поэтому-то буржуазия в равной степени виновата в постигшем наше отечество несчастье.