Заимствовали мы рабочую силу также в Польше и в других занятых территориях, хотя и не в том количестве, какое требовалось. Мы старались поступать как можно деликатнее и не стремились угнетать другие народы железной рукой завоевателя.

Для всей нашей экономики военнопленные значили чрезвычайно много; без большого числа русских, захваченных на Восточном фронте, германская экономика не смогла бы как следует функционировать.

Наряду с усилиями по привлечению дополнительного людского контингента составлялась программа увеличения поставок прежде всего пушек, пулеметов и боеприпасов, но также и разнообразного другого имущества.

Артиллерийские орудия требовались не только для вооружения вновь создаваемых воинских подразделений, но и для замены устаревших систем новыми конструкциями и восполнения потерь.

Тяжелая артиллерия была оснащена пушками навесного огня или гаубицами. Недоставало орудий настильного огня различных калибров как легких, так и тяжелых. После вмешательства его величества кайзера адмиралтейство распорядилось передать нам орудия со списанных боевых кораблей.

Полевая артиллерия оснащалась пушками и гаубицами повышенной дальности стрельбы. Против танка использовалась особая полевая пушка, пробивавшая танковую броню. Только нужно было иметь такие пушки в нужном количестве.

Пехота получила на вооружение ручной пулемет, который мог бы быть и легче и в обращении проще. А так для его обслуживания требовалось слишком много солдат. Между тем решать следовало быстро: пора было начинать массовое производство, которое растягивалось на месяцы.

Много внимания уделялось приобретению новых грузовых автомобилей. С конским парком дело обстояло все хуже: пополнялся он недостаточно и с перебоями. Лошадей должны были заменить грузовики, однако постоянно возникали трудности с их производством из-за нехватки материалов. А автомобили нужны были нам и для перевозки воинских частей.

Время строить танки для нас еще не наступило. Особое место занимала авиационная индустрия. Армии противника соревновались между собой в выпуске наиболее скоростных и быстро взлетающих боевых аэропланов. Но наша самолетостроительная промышленность часто опережала все воюющие страны.

Выше я уже упомянул некоторые из важнейших средств ведения войны, производство которых требовалось резко увеличить. На самом же деле думать приходилось обо всем, важна была каждая мелочь. В колючей проволоке мы нуждались не меньше, чем в патронах и ручных гранатах. Необходимо было все тщательно взвесить и предусмотреть и определить объемы поставок. Эта программа – результат напряженной умственной работы целого коллектива – после многократных совещаний в Берлине приняла законченную форму и получила название «программа Гинденбурга»; помимо производства военной техники и другого военного имущества, она также предусматривала обеспечение армии живой силой и оказание ей пропагандистской поддержки.

Для реализации «программы Гинденбурга» требовалось конечно же немало времени, уже ее обнародование породило известное беспокойство в обществе, которое только мешало. Приходилось часто преодолевать и естественные межведомственные разногласия и барьеры.

Кроме того, программу предварительно подвергли скрупулезной проверке и кое-что подсократили. Постепенно мы пришли к выводу, что без численного ослабления сухопутных войск и военно-морских сил не собрать нужное для производства количество рабочих рук. Позднее стали раздаваться голоса, называвшие всю «программу Гинденбурга» глубоко ошибочной. Слов нет, плавный перевод мирной промышленности на военные рельсы, соответствующий величине стоявших перед ней задач, подготовленный еще в преддверии вооруженного конфликта и планомерно осуществлявшийся в первые два года войны, был бы предпочтительнее внезапного и резкого увеличения объемов военного производства. Однако, несмотря на отсутствие идеальных условий, главному командованию нужно было действовать. Вечная история: сначала критики – очень часто голословно – обвиняют в пассивности, но стоит только кое-что предпринять, как тут же поднимается невероятная шумиха: ведь теперь у хулителей есть к чему придраться. Не всегда, правда, упреки бывают абсолютно беспочвенными. Задним числом всегда виднее. Но все-таки тяжелейшая по последствиям ошибка – сидеть сложа руки и ничего не делать. Это хуже, чем допустить ошибку, что-то предпринимая. На самом деле «программа Гинденбурга» стала подлинным руководством к действию. Она принесла больше пользы, чем любой обширный план, не подлежавший нашему контролю и находившийся вне сферы нашего практического влияния.

В конце концов промышленность заработала как надо. Благодаря усилиям управления вооружений и боеприпасов, ранее сформированного на базе полевых оружейных мастерских, «программа Гинденбурга» блестяще доказала свою полезность.

Индустриальное сообщество Германии горячо поддержало военное руководство. Вечная им слава. И у них было такое же право получить за поставки войскам деньги из государственной казны, какое имели рабочие, требовавшие за свой труд высокую оплату. У нас не было никаких своекорыстных помыслов, мы всегда имели в виду только благополучие солдат. Доход, превышающий разумные пределы, отвергался как недостойный истинного немецкого патриота. Я глубоко сожалел, что нам не удалось полностью искоренить подобные отрицательные явления в нашем обществе, которые отражались на моральном состоянии войск и населения. Я часто пытался с этим бороться; наживающийся на войне – негодяй, своим разлагающим влиянием причинявший Германии огромный вред.

Потребности армии были обеспечены, и их хватило бы надолго, а вот население во многом очень нуждалось. Трудно было приобрести предметы одежды, обувь; цены росли с ужасающей быстротой, неслыханно удорожая жизнь и способствуя возникновению недовольства и беспорядков в обществе. С тревогой взирал я на происходящее. Главное командование, озабоченное проблемами продолжения войны, не могло безучастно смотреть на это и неоднократно обращалось к правительству с просьбой принять необходимые меры, однако без ощутимых результатов.

Для заготовки отдельных видов сырья создавались самостоятельные компании. Насколько они были действительно необходимы, судить мне трудно. Однако факт остается фактом: они воспринимались большинством немцев с крайней неприязнью.

Основой функционирования экономики в Германии являлись ее железные дороги, а их успешная деятельность, в свою очередь, во многом зависела от состояния локомотивного и вагонного парка, квалификации обслуживающего персонала и от бесперебойного снабжения углем. Персонала и материалов явно не хватало, паровозы сильно износились. Положение несколько выправилось, когда ряд заводов возобновил выпуск локомотивов и железнодорожных вагонов. ОКХ, хотя и не очень охотно, помогало министерству общественных работ, отпуская из армии специалистов и тем самым ослабляя ее ряды. Но делать было нечего, железнодорожные перевозки имели стратегическое значение.

Нещадно эксплуатировали наш локомотивно-вагонный парк и наши союзники. По железным дорогам Австро-Венгрии курсировали сотни немецких паровозов и десятки тысяч немецких вагонов. Болгария и Турция заимствовали у нас не только всевозможное железнодорожное оборудование, но множество специалистов различного профиля. Растянутые железнодорожные системы на оккупированных территориях требовали целую армию железнодорожных служащих и массу всякого имущества.