«Проклятье, что же тот хмырь мог там подбирать?»

– Курили? Окурки, спички, зажигалки?

Слышал, как боцман, прикрыв трубку рукой, кричал кому-то из своих людей, спрашивая. Затем голос в трубке вернулся.

– Что? – переспросил капитан. – Пустую пачку из-под сигарет? Это точно? Я им, мля, устрою!

Положил трубку, возвращаясь, злой и резкий:

– Так, народ. Есть подозрение, что к противнику попала улика-артефакт в виде сигаретной пачки из двадцать первого века.

Именно классификация чужаков капитаном как «противник» поставила точки над «i». Казалось, что Черто́в даже посерел лицом, настолько ему претило отдавать подобный приказ.

– Вроде бы и мелочь, но что там на ней… что они поймут, переведя и прочитав, не знаю. Нам же… тут даже не выбор, а единственное целесообразное решение. Сами понимаете, что брать кого-то в плен – плодить в дальнейшем возможные проблемы. Слишком многое на кону, – глянул он на морпеха, – твои ребята справятся? Опытные, уже стрелявшие по живым мишеням есть?

– «Контрактов» возьму.

– Что ж, товарищ старший лейтенант. Твой выход.

А в голове звенит мысль – с горчинкой, кислинкой, с кривинкой: «Грязная работа».

Волков сорвался с места, собирая команду, подбирая вооружение.

Затем связался с мостиком:

– Надо с подборта спустить снегоходы. Для мобильности. Всё же допускаю, что гонца на барк они отправили. К тому же кто-то попытается уйти или упряжку без седоков… с трупами, чёрт возьми, с другими уликами обратно к их лагерю собаки вдруг понесут… пёхом не угонимся!

В этот раз никакого особого шума и топотни слышно не было. Динамичные фигурки морпехов в белом камуфляже ссыпались по трапу, замерев в ожидании.

С прикрытого борта краном-выстрелом поочерёдно спустили снегоходы. Рассаживались по двое: водитель, стрелок.

Однако план пришлось быстро корректировать.

– Всё! Они определились. Снимаются, уходят– таки.

Видимость на некоторое время распахнулась до полукилометра, показав, как «непрошеные товарищи» всё, что успели развернуть в плане «крыша над головой», быстро собрали и стали удаляться, потянувшись вереницей. Весьма поспешно.

– Теперь только вдогон!

Спустили ещё четыре снегохода, за руль которых пришлось посадить более опытных «порысачить среди торосов» парней из экипажа, теряя время на их экипировку: каски, бронежилеты.

А чужаки уже растворились в тумане.

Воспользовавшись небольшой паузой, начальник безопасности со старлеем решили осмотреться, проехав чуть вперёд по следам саней.

Волков, устроившись позади, щёлкнул карабинами, пристегнувшись, водя стволом автомата, примеряясь – будет ли удобно стрелять на ходу и с ходу.

– Надо было глушаки взять. Если стрелять в курсовых секторах, водилы поглохнут.

– Переживут. – Шпаковский погодя плавно притормозил и спрыгнул на снег. – Смотри, они пошли по уже известной дороге. Вряд ли станут сворачивать. Не знаю, ждут ли они нашей погони и возможна ли засада. Слышно-то вас будет, несмотря на туман, далеко.

– Да, – недовольно протянул Волков, вскинув голову на бельмо солнца, – уж лучше бы ночь была. ПНВ[63] в тумане практически не поможет.

– На, – Шпаковский извлёк из рюкзака кожаный чехол, – тепловизор. Этот в тумане ловит. Смотри, не пролюби. На свои кровные покупал к «Сайге». Не ёмпартный, «меркурьевский»[64], но хоро́ш. Такого теперь нигде не достать. «Калаш» у тебя новосуперский, как раз на «пикатини»[65] станет без подгонки.

– Пристрелять бы… – лейтенант уже прикидывал место крепления, – хотя дистанции у нас точно будут не снайперские. Спасибо.

– Ага. Пригодится – с тебя бутылка. Но не особо бы ты на тепловизор надеялся. По уму бы вам нарезать небольшой круг в обход и встретить с расчётом в упреждении. Скорость упряжки примерно двадцать километров в час. А то и того меньше. Не думаю, что они быстрей пойдут. Собачки подуставшие. Я остаюсь на судне. От экипажа старшим пойдёт подшкипер. Он у нас практически полярный следопыт, охотник и зверобой. И с лайками самоедскими, если что, справится. Прислушивайся к нему. Связь поддерживайте, не отключайтесь. Мы ж переживать будем, – начбезопасности хмыкнул, но эдак… на полном серьёзе: – Ладно. Там, поди, уже собрались. Поехали обратно.

Стояли, ждали, полукольцом, порыкивая газом.

Шпаковского сменил подшкипер, представившись:

– Александр.

– Добро. Тёзки, – пожал руку старлей и проорал: – Так. Всё, парни. По ко́ням! Выдвигаемся, держим постоянную связь. Я иду головным.

Шли вереницей друг за другом по проторенной санями дорожке, чтобы не налететь на торос или трещину, повинуясь головной машине, – подшкипер знал своё дело и скорость держал нормальную – почти 50 км/ч, и только снежная пыль шлейфом, пороша́ едущих сзади.

Когда отмотали десятку, Волков достал тепловизор и стал поглядывать, помня предупреждение о засаде. Воющий под седалищем двигатель, казалось, разносит весть об их кавалькаде на несколько вёрст вокруг.

– Ничего? – перекрикивая двигун и свист ветра, спрашивал подшкипер. И получив отрицательный ответ, шипел: – Уж больно шибко идут, гады. Успеем ли до кромки?

Первые признаки преследуемых обнаружились только через двадцать два километра – на снеге обрывки тряпок, консервная банка и собачьи «кучи». Свежие.

Старлей, несмотря на нервное напряжение, поржал на это следопытское подшкипера «свежее говно». Но тому беглого взгляда хватило при лёгком притормаживании, чтобы определить – чужаки тут делали короткий привал.

– Они уже недалеко! Внимательно!

Одометр намотал ещё восемь кэмэ – через окуляр тепловизора старлей наконец углядел движение впереди. Тут же известил по рации и продублировал «внимание» поднятой вверх рукой.

Затем по команде отряд разделился: четыре снегохода под управлением опытных водил, включая командирский, пошли в охват. Остальные продолжали нагонять по накатанной «колее».

Их уже слышали – непонятный, странный, страшный гул позади, как будто охватывающий со всех сторон. И подстегнули собак.

– Саша, поднажми! – орёт на ухо старлей.

Поднажал.

И тогда с виду ровное снежное поле показало все свои изъяны, превратив езду в бешеную скачку, что будто рассыпалась фрагментами.