И не нужно наводить тень на плетень.

У Гумилева вообще странная позиция, он с какой-то странной восторженностью безоговорочно верит во все те события, которые несли Руси беду за бедой, верит незыблемо и свято, в несусветную глупость и бездарность руководства, верит в трусость и подлость князей. Верит в любую грязь, которой поливают русских, и в любую ложь, которую про них говорят. И верит он в это неукоснительно. Мало того, подобные вариации вызывают у него какое-то нездоровое умиление, и историк еще умудряется находить в них благо для нашего государства, то благо, которого нет и в помине. Он из кожи вон лезет, лишь бы доказать, что все эти беды нашему народу только на пользу, как, например, монгольское нашествие.

Вот странно, никому никогда такие вещи во благо не шли, а нам все к пользе да радости. И хазарская кабала, и монгольское ярмо.

Есть, правда, довольно большая группа людей – мы назовем их последователями популярного историка, – которые, безоглядно веря в светлый гений Льва Николаевича, уже приравняли его труды к историческим источникам. Так и говорят – Гумилев сказал. А это не есть хорошо, поскольку большинство гипотез Гумилева как раз на источники не опираются, для них источником служит лишь вдохновение автора, который все эти теории и придумал. Это такой тяжелый случай.

Но, однако, вернемся к делу.

Еще раз отметим, что ни в одной русской летописи и ни в одном хазарском источнике, ни в одной из известных нам восточных хроник или западных анналах даже не упоминается о захвате хазарами Киева.

У Игоря было немало недостатков, но трусом он никогда не был. А поставить его на колени не смогли даже византийцы. Не говоря уже о хазарах. Чтобы победить киевского князя, нужно было двадцать «достопочтенных» Песахов, да и то, пожалуй, не справились бы. Не так был воспитан зять Олега.

Мы не случайно столь подробно остановились на событиях, которые происходили в самой Хазарии, хотя напрямую Русь они и не задевали.

А там все шло своим чередом: после долгих и упорных боев Игорь вернул под власть Киева почти все те земли, которые оставил ему Олег. И теперь дальнейшие намерения нового князя стали очевидны – покончив с врагами внутри страны, он решил обратить свой взор на врагов внешних. Добыть не только славы, но и злата. Дружины Игоря крепки, его полки многочисленны, земли обширны. И главное, в них сейчас покой и порядок, пусть даже временный.

А что в Хазарии? Да то же, что и было. Внутренняя смута, религиозная война, гузы, печенеги, аланы, которые волнами прокатываются по землям каганата и не дают хазарам покоя. Куда им сейчас воевать со всей Русью?! Им бы свое удержать. Ведь Русь – это не печенеги, и даже не храбрые гузы. На покорение Киевской державы даже надежды нет никакой в данный момент, и любой правитель Хазарии это понимает. Дома надо разбираться, и дома порядок наводить, а потом срочно укреплять границы, ибо лезет в пределы каганата уже кто ни попадя, пользуясь этой уязвимостью и разбродом.

Русь на тот момент была молодым развивающимся государством, которое только и смотрело, у кого бы еще из соседей оттяпать кусок земель побольше да побогаче, кого бы еще освободить. Высматривала, кто еще нуждается в защите. Глядела зорко, ничего из поля зрения не выпуская. Хазария уже выступала как добыча, правда пока еще эта добыча могла оказать сопротивление. Но силы ее постепенно таяли, а попытки русов проникнуть на Восток и закрепить за собой новые территории становились все настойчивее. Поход на Самкерц был одной из них.

А что же было у Песаха, что он мог противопоставить киевским полкам и дружинам? А в распоряжении «достопочтенного» Песаха имелась мусульманская гвардия Божественного, численность которой определяют с большим разбросом. «Власть бека опиралась на наемные войска из Гургана (область на юго-востоке Каспийского моря). Число воинов колебалось от 7000 до 12 000 человек, специально обученных и прекрасно вооруженных» (Л. Гумилев).

От 7000 до 12 000 человек. Это была та основная сила, которой «достопочтенный» мог располагать. И что? Пусть это были даже самые отчаянные головорезы и смельчаки, собранные со всей Азии, но, как мы помним, совсем недавно эта самая гвардия числом аж в 15 000 воинов не рискнула в одиночку напасть на возвращавшихся домой с Каспия русов. Мало того, для такого случая они собрали себе в помощь всех, кого могли. И то целых три дня бились против северных находников. А ведь это был всего лишь отряд, идущий домой после долгого грабительского рейда! А тут получается, что благодаря отваге и военному гению Песаха гвардейцы уже на свой страх и риск, вопреки велению кагана, не только свои города освободили, не только Византию потрепали, но еще и на Русь пошли. Развязали с ней войну, потому что Песаха было уже не остановить. Его, видите ли, воинский азарт разобрал. И увидев под своими стенами озверевшего и очумелого от боев и походов «достопочтенного» Песаха, в грязи, копоти и мыле, Игорь решил, что для его страны будет лучше покориться?

Забавно.

А как же мужество славянских и русских воинов, куда оно делось? Ведь от тайги до Британских морей русские витязи всех сильней?!

Вот вам описание русов, которое дает приблизительно в это же самое время арабский историк Ибн Мискавейх: «Народ этот могущественный, телосложение у них крупное, мужество большое, не знают они бегства, не убегает ни один из них, пока не убьет или не будет убит. В обычае у них, чтобы всякий носил оружие».

Чепуха какая-то.

Видимо, у Ибн Мискавейха и у Льва Николаевича совершенно разный взгляд на проблему. Хочется отметить, что этот самый араб был совершенно не на нашей стороне. Хотя «хазарского письма» он, видимо, не читал, поскольку не ему оно было адресовано, а то, может, и сменил бы свое мнение. Написал бы, например, оду полководцу Песаху или героическую пьесу в трех действиях, с прологом и эпилогом.

«Песах и Ольга» – разве не звучит?

Вообще же это пресловутое письмо больше похоже на неразумную, но очень убедительную агитку. Пусть в ней концы с концами и не сходятся, так ведь это можно понять, потому что человек писал личное письмо и даже не рассчитывал на то, что его будут позже принимать за исторический документ, проливающий свет на дела дней давно минувших. Создатель сего манускрипта и подозревать себе не мог, как его творение отзовется в веках!

Но это все, опять же, лишь эмоции, может сказать иной читатель, точно такие же, как и у Гумилева, а факты? Факты есть?

Если все, что написано до этого, вас не убедило, то прибегнем к последнему аргументу. Почему Гумилев его проигнорировал, просто непонятно, но в его работах частенько такое бывает. То, что неудобно, лучше выпустить.

Итак, на основе чего делает свой вывод Гумилев о хазарской зависимости и подчинении Игоря каганату? На письме «неизвестного еврея», или, как его еще называют более удачно, «Кембриджского анонима». Давайте ему в противовес поставим письмо «известного еврея» и посмотрим, кому же из них больше веры.

Возможно, вы удивитесь, но этим известным евреем будет сам каган Иосиф, во время правления которого и произошли все эти события. Кто лучше владеет ситуацией в собственном царстве-государстве, Божественный каган или кто-то из его неведомых приближенных?