– Соколов? – разочарованно выдыхает Илона, делая скорбное лицо. – Это ужасно.

Макар пожимает плечами.

– Как есть. И еще. Я обещал сегодня Коноваловой, что завтра привезем ходатайство о приостановлении дела. Надо сделать до обеда, чтобы к заседанию оно было уже зарегистрировано и передано судье. И к хорошим новостям. Макаренко завтра выпускают под подписку о невыезде. Его невиновность практически доказана.

Илона подскакивает со своего места и бросается Макару на шею.

– Спасибо! Как же я тебе благодарна.

Он с улыбкой приобнимает ее за талию, а я хмурюсь, потому что меня накрывает самая черная из всех ревностей. Хочется грубо сбросить руки Илоны с плеч моего мужчины, и потребовать, чтобы не прикасалась. Она наконец отлипает от него и восхищенно смотрит в глаза.

– Как у тебя получилось?

– У меня всегда все получается, – самодовольно заключает Макар. – Но ты предупреди своего Степочку, чтоб в тот притон больше не совался. Следователь непрозрачно намекнул, что следующий залет уже закончится печально. У них достаточно материала, чтобы закрыть твоего друга.

– Я поняла. Спасибо большое!

– Да ладно, – отмахивается Макар и под восхищенным взглядом своей помощницы следует к приемной мимо моего стола.

Я подскакиваю на месте.

– Привет, Макар.

– Доброе утро, – бросает он, не глядя на меня, и проходит мимо, а я, наполненная разочарованием, медленно стекаю на стул.

Непроизвольно бросаю взгляд на Илону, которая, слегка нахмурившись, наблюдает за этой сценой. Тяну улыбку, но ни черта толкового не выходит. Смотрю на закрытую дверь приемной. Вот так, значит, обижаются, именитые адвокаты? А что насчет того, что он уже взрослый мужчина, и ему вроде как не пристало так себя вести? Скисаю, потому что понимаю причину его поведения. Знаю, что поступила некрасиво, проигнорировав, по большому счету, мнение своего мужчины. Просто пошла в обход него. Меня все еще бомбит, потому что он хочет принять решение о том, в какой сфере мне работать. Но при этом я понимаю его желание уберечь меня от ужасов, которые может привнести в мою жизнь уголовка. Я всю ночь анализировала, думала о том, какой же выбор сделать, и поняла, что я еще совсем не знаю юриспруденцию, если мечусь из одной сферы в другую. Может, бабушка права, и это тот случай, когда нужно найти компромисс со своим мужчиной? Та же Богомлова, например, повстречала своего будущего мужа, когда уже работала в прокуратуре, и у Виктора просто не было возможности повлиять на ее выбор. Но он сам сказал, что запретил бы, если бы она позволила. А так ли я хочу в уголовное производство, как мне кажется? Может, причина действительно лишь в том, что дело родителей закрыли, так и не расследовав?

Поднимаюсь из—за стола, когда меня посещает осознание того, что вот эта молчаливая ссора с Макаром приносит мне гораздо больше боли, чем невозможность работать в уголовке. Прихватываю папку с делом, вхожу в приемную и улыбаюсь Марине.

– Привет. Макар у себя?

– Привет. Да, но сказал никого не пускать.

Я теряюсь от такого заявления. И меня не пускать? Обидно так, что в горле даже образуется горький ком. Я же не все, мне можно. Или я уже лишена такой привилегии?

– А можно спросить у него? Может, меня примет? У меня срочный документ, – вру я.

– Оставляй документ, я занесу.

Прижимаю к себе папку, как будто на ней гриф «Совершенно секретно», и качаю головой.

– Я позже зайду. Ну или поймаю его в офисе. Позже, – голос немного стихает.

Марина пожимает плечами, снова утыкаясь взглядом в монитор.

– Как знаешь.

Я разворачиваюсь, чтобы выйти, но Марина меня задерживает.

– Сонь, кинь Виталику на стол, пожалуйста.

Передает мне пару папок с улыбкой.

– Да, конечно, – растерянно бормочу я, забираю документы и покидаю приемную.

Кладу папки на стол Виталика и возвращаюсь на свое место. Продолжаю работу, но я сегодня рассеянная и несобранная. Снова и снова перечитываю документы, ходатайство переписываю по нескольку раз. Это ужасно раздражает, потому что обычно все эти процессы занимают у меня гораздо меньше времени. Когда мой телефон начинает негромко звонить, я вздрагиваю от неожиданности, и сердце начинает тарахтеть с удвоенной силой, потому что я все еще надеюсь, что это Макар. Но на экране высвечивается «Ирина Богомолова».

– Здравствуй, Ира.

– Привет, Сонь. Подняли твое дело. Можешь подъехать через час? После работы, прости, не смогу, так что или через час, или уже завтра.

– Да, конечно! Я… я буду! Спасибо!

– Без проблем. Кабинет триста тринадцать.

– Не в кафе?

– Нет, теперь все официально. Как подъедешь – набери, попрошу выписать тебе пропуск.

– О, хорошо.

– До встречи, – прощается Ирина и тут же отключается, не дождавшись ответа.

Я вскакиваю с места и озираюсь по сторонам. Ни Никиты, ни Романа на месте нет. Никита уехал в свадебное путешествие, а Роман где—то на выезде. Отпрашиваться можно только у Макара, но он никого не хочет видеть. Прикусываю изнутри щеку и собираюсь с духом, чтобы все же пробиться к нему. Марина снова смотрит на меня вопросительно, пока я мнусь у двери в приемной.

– Слушай, тут такое дело. Я помню, что Макар просил никого не впускать, но мне срочно надо отлучиться, а отпроситься больше не у кого.

Едва я успеваю договорить, как из кабинета показывается Макар с чашкой.

– Марин, будь другом, сделай кофе.

Он замечает меня, и тут же дружелюбное выражение лица сменяется хмурым. Марина забирает из его рук чашку и выскакивает из приемной, чтобы сделать кофе на кухне.

– Ты ко мне? – спрашивает Макар таким голосом, как будто разговаривает с чужим человеком. Да он у секретаря кофе попросил ласковее! Меня это бесит! Даже если между нами сейчас не все гладко, это же не повод так ко мне относиться.

– Да, – задираю подбородок, потому что не хочу ему уступать. Не сейчас, когда при малейшем недопонимании он делает вид, что я ему никто. – Мне надо отлучиться в прокуратуру по делу родителей.

– Когда?

– Через час Ирина ждет меня у себя.

– Езжай, – спокойно отвечает он и разворачивается, чтобы снова скрыться в своем кабинете.

– Макар! – окликаю его. – Может, поговорим? – спрашиваю намного тише.

– Тебе пора выезжать, Ирина ждет, – бросает он через плечо и все—таки закрывает дверь, отрезая меня от себя.

Я делаю шаг, чтобы пойти за ним, но в этот момент в приемную входит Марина с чашкой кофе, и я отступаю к двери. Ненавижу поражения, но еще сильнее меня раздражает наша с Макаром размолвка. Это первые в моей жизни отношения, и я не понимаю, как должна действовать в такой ситуации. Это бесит еще сильнее. Он ведь старше, должен быть, наверное, мудрее, а не оставлять меня в ситуации, в которой я тыкаюсь из угла в угол, как слепой котенок, в попытке понять, что мне делать дальше. Психанув, решаю дать Макару время остыть – и себе заодно – хватаю с вешалки сумочку, со стола – телефон и выскакиваю из офиса. Я все равно найду возможность заставить его выслушать меня.