– Хорошая партия, – кивнул он. – Дикари уже ушли?

– Какое-то время они будут держаться подальше от газа, – ответил Деллера. – Можешь взлетать.

Прихватив чемодан, Патек исчез. Словно притянутая магнитом, девушка подошла к круглому иллюминатору. Карневан последовал за ней.

Вскоре он увидел, как из скрытого ангара выкатился самолет и покатил по голому склону. Его двигатели взревели. Самолет метнулся вперед, набрал скорость и легко взмыл в воздух. Сделав круг над джунглями он быстро исчез за горным отрогом.

Карневан почувствовал, как чья-то рука схватила его за плечо и дернула. Он уставился в жирное, отталкивающее лицо Деллеро. Исследователь сердито отстранился.

Деллеро же не пытался удержать его. Вместо этого его огромный кулак метнулся вперед, как гигантский таран.

Карневан упал, сплевывая кровь. Ошеломленный, качая головой, он попытался встать. Но Деллеро нацелив на путешественника пистолет затрясся от громкого беззвучного смеха.

– Уведи его, Астрид, – наконец выдавил он. – Не пытайся вырваться, Карневан. Я стреляю метко, не промахиваюсь. Помни об этом. – Его почерневшие зубы обнажились в жестокой улыбке. – И помни, что тут только один выход. Но ты не станешь этого делать. Астрид расскажет тебе о la gente del veneno – Ядовитых людях!

Карневан не ответил, прищурившись разглядывая толстяка. Деллеро не подозревал, что его незваный гость – совсем не то, чем кажется. Хорошо! Если толстяк когда-нибудь догадается, что Карневан на самом деле правительственный агент, это будет очень плохо.

Но каким-то образом Карневану нужно было передать сообщение. Как часто Патек совершал подобные поездки на самолете? Выяснить это было жизненно важно.

На следующий день Карневан узнал, что Патек обычно летает в Лиму примерно раз в неделю. Во время своего второго еженедельного путешествия после прибытия Карневана, Патек сел в самолет, не подозревая, что везет с собой кодовое сообщение от правительственного агента.

Лима – старейшая испанская столица в Южной Америке. Джеймс Грегг, толстый турист с широко раскрытыми глазами, провел там несколько дней, пил в основном перуанский бренди. Затем он вернулся на свой корабль в Кальяо. В первый же вечер, направляясь на юг, он пригласил друга к себе в каюту, чтобы посмотреть на подобранную им диковинку. Его друг, молодой ботаник, предпочитал выпивку Грегга его компании. Тем не менее он проявил подобие интереса к коробке, которую Грегг достал со дна своего чемодана.

– Это обошлось мне в сорок долларов, док, – гордо заявил Грег. – Настоящая сморщенная голова. Будет что показать ребятам в Терре-Хот, а?

– Так и есть, – согласился доктор Барден. Поставив стакан, он внимательно осмотрел крошечную головку, не больше его кулака. – Да, это голова туземеца.

– Говорят, никто не знает, как это делается.

Барден посмотрел на татуировку на темных щеках высушенной головы.

– Так ли? Я слышал, что они вынимают череп и набивают получившийся мешок из плоти горячими камнями, иссушая плоть – сначала большой камень, затем меньший и так далее. Процесс может быть завершен за день.

Грег выглядел опустошенным.

– В любом случае, мне пришлось тайком вывезти эту диковину, – продолжал он. – Это… В чем дело?

Барден пристально уставился на крошечную головку.

– Не уверен. У тебя есть увеличительное стекло, Грег? Спасибо. – Он наклонился, чтобы изучить ужасный сувенир. – Эта татуировка выглядит забавно, как будто была сделана недавно. Интересно… – Он резко щелкнул пальцами. – Это тебе что-нибудь напоминает?

Грегг осмотрел тонкие линии татуировок.

– Не могу сказать… – признался он.

– Точки и тире. Ты не заметил бы этого, если бы не смотрел внимательно. Пойдем поищем Спаркса, Грегг… Не бойся, он ничего не скажет таможне в Вальпараисо.

В комнате радиосвязи Спаркс без особого труда перевел сообщение.

– Да, это азбука Морзе, – согласился он. – Но только несколько слов. Три точки, три тире, три точки – Ну конечно. «Гром Джим Уэйд – Найди Патека – Лайма – Карневан». Это все. Полагаю, для более длинного сообщения тут нет места.

– Но что это значит? – спросил Грег, заметив, что Барден и Спаркс с любопытством смотрят друг на друга.

– Это призыв о помощи, – ответил ученый-ботаник. – По-видимому, тот, кто его послал, догадался, что эту голову покажут множеству людей, и решил, что кто-то из них может знать азбуку Морзе.

– Но кто такой этот Гром Джим Уэйд?

– Кто-то вроде искателя приключений, – медленно произнес Спаркс. – Более или менее солдат удачи. Никто ничего о нем толком не знает, кроме того, что он всегда появляется, чтобы помочь кому-то выбраться из передряги. Он ведь не так давно уладил аравийский кризис, не так ли?

Доктор Барден кивнул.

– У него агенты по всему миру. Они принимают для него сообщения, сортируют их и пересылают важные в его штаб-квартиру.

– Где она находится? – поинтересовался Грег.

– Только Уэйд знает это, он и два его подручных, Рыжий Аргайл и Марат Заточка. Спаркс, разве в Панаме нет одного из представителей Уэйда?

– Да. Думаю, есть.

– Отправьте сообщение. Адресуйте его Грому Джиму Уэду, его человек в Панаме получит послание.

– Ух ты! – радостно воскликнул Грег. – Это настояние приключение. Будет о чем дома рассказать!

Сообщение отправили в эфире…

В Панаме худой старик с седыми волосами прищурил глаза и раздавил сигарету. Вскоре он прошел в заднюю часть своего антикварного магазина, открыл потайную панель и спустился в подвал, где был установлен любопытный радио-приемник. Мужчина нажал на выключатель.

Он заговорил в микрофон. Скремблер автоматически исказил его слова до неразборчивости. Узкий луч доставил сообщение через Тихий океан к приемному устройству в тайной штаб-квартире Уэйда.

– Вызываю Гром Джима… Вызываю Гром Джима…

На следующий день Грег и доктор Барден стояли у поручней. Ботаник резко указал вверх.

– Видишь? – с благоговением выдохнул он.

В небе кружил самолет странной формы, блестящий, черный на фоне голубого неба. Он летел на значительной высоте к северу от корабля. Его крылья были необычайно маленькими.

Грег достал бинокль и навел его.

– Там на борту написано «Громовой жук», – ответил он непонимающе.

– Это машина Уэйда. Он получил сообщение. Все в порядке. Интересно, что будет в Лиме и кто такой этот Патек?

Черный самолет, гудя, полетел к перуанскому побережью и исчез вдали.

С воздуха Лима выглядит как торт ко Дню Святого Валентина. Оштукатуренные дома в основном розовые и белые, а небо невероятного, голубого оттенка. Лима – оазис на выжженной, засушливой прибрежной равнине. Как и в любом другом случае, здесь есть что выпить. Из Кальяо, морского порта, приезжают моряки и отдыхающие. Они любят такие места, как Эль-Лобо, где импортные американские музыкальные автоматы играли старинные популярные песни. В низком оштукатуренном здании когда-то жила старинная перуанская семья, но теперь джин и бренди подают в баре напротив, всего в трех кварталах от собора, под которым покоятся кости Писарро.