— Хорошо-то как! Сейчас перекусим и домой.

Аня провела пальцами по своему лбу, помассировала виски.

— А мне в сторону Белоруссии.

— Чего ты там забыла?

Уложив телефон в кармашек на юбке, Аня ткнула в него пальцем.

— Гена сообщил, что Лёнчик провел удачную охоту на детей.

Я посмотрела на Кирилла. Сразу стало понятно, что возвращаться он не спешит. Оно и понятно, это моя душа радуется при виде колонок цифр и скрученных кассовых лент в конце дня, а Кириллу сидеть в хозяйственном магазине и рисовать ценники совсем не хотелось.

— Да куда ж ты без нас, Аня! — бодро заявила я. — Тачка у подъезда. Позавтракать успеем?

— Только если очень быстро.

Анна сняла с головы полотенце и показала им на металлическое кольцо в полу.

— А что с этим, как его… с Артемом будем делать? Вдруг помрет? Не особенно его жалко, но все же грех.

— У меня есть гениальная идея. — Я достала записную книжку из кармана джинсов. — Главное, найти заинтересованного человека. Алло, Дина? Это Маша, которая вчера приезжала. Нашла… Видела… Общалась… Дина, не перебивай! Он, оказывается, тут одну девушку в подвале держал заложницей. Мы не хотим милицию вызывать, но наказать следует. Что? Да ты просто умница. Мы так и сделали. Сидит Артем в подвале, тебя дожидается. Приедешь? Отлично. Телефон? Какой телефон? А, да, нашла… Бутылкой? А как же! И бутылкой огреть успела.

Я отключила телефон.

— Считайте, что на ближайшую неделю адскую жизнь мы Артему обеспечили.

Молчащий до сих пор Кирилл повернулся к Анне.

— Дорогая Аня, я редко лезу в чужие дела, но объясни мне, пожалуйста, почему именно ты должна остановить некоего Лёнчика, а не пара-тройка сильных и мужественных военных?

Анна, не стесняясь, стянула с себя грязную футболку и надела мою, безразмерную.

— Во-первых, мне с ним проще справиться, чем другим. А во-вторых, я ненавижу Лёнчика…

В начале третьего года пребывания в Зоне Топь Аня попросилась у Аристарха домой, в Москву, повидать родителей.

* * *

В начале третьего года пребывания в Зоне Топь Аня попросилась у Аристарха домой, в Москву, повидать родителей. Генерал посоветовал проконсультироваться с Геннадием.

Геннадий усадил Анну перед собой на больничную банкетку, достал из кармана медицинскую карту и дал ее в руки Анне.

— Это твои анализы и наблюдения. Еще год, Аня, как минимум год, тебе нужно прожить в Топи. Необходимо закрепить изменения в организме, иначе может пойти регрессия. Ты часто с родителями разговариваешь?

— Каждую пятницу. — Анна достала из кармана пиджака письмо.

— Передавай привет, и пусть запасутся терпением.

— Это ты, Гена, послушай меня, пожалуйста. — Она вынула из конверта фотографию. На фотографии, сидя за праздничным столом, улыбались красивая женщина «без возраста» и старик с умными глазами. — Смотри, это мама с папой. Обрати внимание, они одногодки. Видишь, папа очень плох. Просто катастрофически быстро уходит здоровье. Отпусти меня в Москву.

— Сочувствую, но отпустить не могу. — Геннадий отдал фотографию. — Есть вариант, пригласи отца сюда. Я сам проведу исследования, опыт в Зоне накоплен большой.

Анна загорелась этой идеей, уговорила Аристарха, маму…но не отца. Тот был убежден, что не вынесет дороги.

Через месяц позвонила мама и неживым голосом, не плача, без эмоций, сказала:

— Анечка, он сегодня не проснулся. Приезжай, мне без тебя плохо.

Анна не стала задавать некорректный вопрос «кто?».

— Мама, я перезвоню, сообщу время прилета в Москву.

Для Анны вопрос неприезда на похороны отца не существовал. Она была готова идти пешком до Города, дальше на попутках до Ханты-Мансийска или любого другого крупного аэродрома и, если надо, добиралась бы неделю.

Ни Григорий, ни Гена спорить с Аней не решились. Поняли, что бесполезно. Аринай и Таня не знали, чем помочь Ане, и, суетясь, собирали в дорогу вяленую оленину, настойку из пантов, баночки варенья из морошки, голубики и клюквы. Аня наблюдала за сборами равнодушно.

Особо остро Ане сочувствовал Григорий. У него мама умерла рано, когда ему было двенадцать лет, и воспитывал их с Натальей отец. Отец ушел из жизни десять лет назад. Грише было двадцать шесть. Наталье на восемь лет больше. Боль потери родного человека не проходила до сих пор. И вроде бы времени прошло достаточно, и сам он уже отвечал за жизни и смерти многих людей, а увидев застывшее лицо жены, Григорий опять вспомнил собственное отчаяние от смерти родителей.

С Аристархом Гриша разговаривал минут сорок. В обед приехал в поселок и обнял заплаканную Аню, сидевшую в кресле перед электрокамином в валенках, халате и в песцовом полушубке. Рядом стоял чемодан и раздутая от непонятных сувениров дорожная сумка.

Аня пыталась отдышаться от удушающих вторые сутки слез.

— Анечка, мы сегодня летим вместе. Собирай вещи, а мне нужно отдать распоряжения Александру.

Аня как очнулась. Она вскочила с кресла, побежала в спальню и, доставая нижнее белье мужа, увидела себя в зеркале шкафа. Когда она сидела один на один со своим горем, ей было все равно, как она выглядит. Но рядом с Гришей она обязана выглядеть достойно. И маме ее отчаяние здоровья не прибавит и не поддержит.

Тут же позвонив подругам, Анна стала выкладывать на широкую кровать необходимые вещи.

Перемена в настроении сказалась на обстоятельности сборов.

Проводив сонного, не ожидавшего незапланированного рабочего дня Александра в Зону, вернувшийся домой Григорий застал трех женщин, сверяющих по списку каждая свой чемодан и сумку.

Оценив объем поклажи, Гриша позвонил Якову и попросил прислать из гаража не «газик», а вездеход. В «газике» по всему салону будут мотаться и вещи, и он сам с Аней, и два сержанта сопровождения.

Сборы немного отвлекли Аню от скорбных мыслей, и она перестала ежеминутно плакать.

В московском аэропорту Аню и Гришу встречала Валерия Николаевна, Наталья с Пашей и двое друзей отца. При виде Анны Наталья нахмурилась, не понимая ситуации. Пашка чесал затылок и растерянно переглядывался с женой. Ладно бы Гришка просто так приехал с чужой красавицей-бабой, но на похороны свекра?..

Ослабевшая от горя и необходимых хлопот, Валерия Николаевна устало сидела в зале прилета и ждала, когда к ней подойдет Анна, издалека улыбаясь ей. Друзья отца нервно поглядывали по сторонам.

— Да где же они? Нам на Митинское к четырем часам. Если их не будет этим рейсом, поедем без них.