– С тобой Афганец говорил на эту тему? Тьфу! – сплюнула я. – Алексей Петрович Карташов. Или Сергей… как его? Стандецкий, в общем.

– Сергей Юрьевич говорил, – ответил Рома.

Как выяснилось, Стандецкий в деталях выяснил все об условиях жизни Ромы, а также о его целях на обозримое будущее. Поняв, что именно парню требуется, ему обещали – в случае выполнения всех требований взрослых дядей – помочь с квартирой и гарантировали ежемесячный доход, немалый по меркам Ромы. Более того, Роме предоставляли возможность показать себя на работе, доверив ему высокий пост, чего его отец никогда не делал. Стас вообще не воспринимал серьезно интерес Ромы к производству – по словам самого Ромы.

Послушав парня, Верка хмыкнула. Я разделяла ее эмоции. Мы были слишком хорошо знакомы с Афганцем и компанией. По-моему, вполне можно было ожидать, что Рома и лишится акций, и не получит ни квартиры, ни зарплаты. Под зад ногой он получит в ближайшее время – или отправится в места не столь отдаленные вместо известной мне компании.

Но я давала слово погибшему Тарасову, а потому считала своей обязанностью раскрыть Роме глаза на кое-какие моменты.

Надо отдать парню должное, нас с Веркой он внимательно выслушал, после чего спросил прямо: что мы предлагаем?

– Для начала – устроить твою мать в частную клинику, – ответила Верка. – У меня там есть знакомые. Полное излечение от алкоголизма в ее стадии гарантировать невозможно, да и вообще, человек может бросить пить, только если захочет сам, но приличные условия и уход ей там обеспечат. Ты теперь, как владелец двадцати пяти процентов «Невы-металл» и как генеральный директор, в состоянии оплатить содержание матери в клинике. Только не отказывайся от акций! Никому их не передавай! Мать отправляется в клинику, а ты получаешь эту квартиру. Привести ее в божеский вид не так уж и сложно. А мамашиных друзей ты быстро отвадишь.

Рома думал секунд тридцать, потом кивнул, но тут же заявил, что должен вначале сам съездить в клинику, посмотреть на условия содержания пациентов и поговорить с персоналом.

– Да хоть сейчас, – ответила Верка и села за телефон.

Аппарат стоял в Роминой комнате, так как, я подозреваю, если бы он оказался в коридоре, от него бы быстро ничего не осталось. Там в эти минуты слышались шевеление и мычание. При каждом звуке Рома кривился. Верка дозвонилась, куда хотела, объяснила ситуацию и заявила, что мы будем часа через полтора.

– Куда нужно ехать? – поинтересовался Рома, когда Верка повесила трубку.

– За Павловск, – ответила подружка. – Собирайся.

Сборы Ромы много времени не отняли. Когда мы вышли в коридор, я во второй раз насладилась видом его мамы. Она держалась за стену одной рукой, а другой сбрасывала с себя зеленых чертей, как мы поняли из ее колоритных комментариев. Из квартиры хотелось побыстрее смыться.

– Куда пш-шел? – спросила мать у сына, временно прекратив общение с зелеными чертями. – Чт-то эт-то за бабы? Поч-чему т-ты прив-вел баб?

Женщина оглядывала нас затуманенным взором.

– Иди спать, мама, – довольно спокойно ответил сын, но помогать ей не стал.

Мы быстро проследовали к входной двери под матюгание хозяйки, но она не предпринимала никаких решительных действий: не исключаю, понимала, что, отцепившись от стеночки, за которую держалась, она тут же рухнет на пол.

Уже в Веркиной машине Рома поведал нам и о групповой ловле чертей, регулярно проводимой на мамашиной территории квартиры, а также о том, как мамины друзья пользовались оставленным Ромой на кухне баллоном с дихлофосом. Тараканы в квартире жили целой коммуной и, несмотря на титанические усилия Ромы, никак не желали выводиться. Он только никак не понимал, почему у него так быстро заканчивается дихлофос, который он, в отличие от продуктов, компьютера и одежды, не держал под замком в своей комнате.

Дихлофос добавляли в потребляемые напитки. Мамины сожители пояснили Роме, что он придает пойлу подобие вкуса шампанского, только нужно правильно рассчитывать дозу: пшикнуть раз – маловато, два несильно – как раз то, что нужно, но если случайно надавишь на верх баллона в третий раз или дашь две сильные струи – можешь откинуть копыта. Чтобы сила струи была строго определенной, требуется большой опыт, в достаточной степени приобретенный мамиными гостями.

У маминых друзей было еще немало секретов из этого ряда, например, относительно тормозной жидкости и дизтоплива, также ими потребляемых со смаком. Я подумала, что им стоило бы запатентовать свои «открытия», правда, на Западе от того, что русскому хорошо, немцы и прочие давно бы подохли.

Верка уверенно вела машину, и где-то через час или чуть больше мы уже подъехали к высокому бетонному забору, которым была обнесена территория клиники.

Верка посигналила, из будки охраны вышли два молодца в камуфляже, приблизились к нам, поинтересовались целью визита, связались с кем-то по рации, после чего ворота перед нами раскрылись.

Территория была не такой уж большой, но домик, стоявший в глубине парка, меня откровенно поразил.

– Это чей-то особняк? – уточнила я у Верки.

– То ли дворянина какого-то, то ли князя… Я не помню, Ланка. Здесь раньше какой-то детский санаторий был, в советские времена, потом его, естественно, прихватизировали, кое-что подновили, заборчик усовершенствовали, мальчиков поставили – охранять.

Рома поинтересовался, для кого предназначен особнячок. Для лечащихся алкоголиков?

– Да тут кого только нет, – махнула рукой Верка. – Для тех, у кого есть бабки, предназначен. И для их родственников. Жен «новых русских» тут немало. Вообще больше всего их. Кто спился, кто на иглу подсел, кто просто сбрендил. Причем чуть ли не у ста процентов – хронический понос и сексуальные отклонения. Морили себя диетами, испортили желудки, мужики их законно насиловали или вообще держали на голодном сексуальном пайке. Или они лечились от всяких инфекций раз по десять. Вообще, несчастные бабы – эти жены. Думали как сыр в масле кататься, а оказалось…

Верка махнула рукой и добавила, что, побывав в этой клинике, она для себя решила, что за супербогатого мужика замуж не пойдет никогда, и вообще, она правильно избрала род своей деятельности и принцип общения с мужчинами. Я подумала, что ей вроде бы руку и сердце никогда не предлагали (не то что супербогатые, а, вообще, даже люди среднего достатка), но вслух ничего не сказала.

– И как только Алла Сергеевна сюда не попала! – воскликнул Рома.

– Вот у кого с психикой полный порядок – так это у Аллы Сергеевны, – заметила я. – Да и вообще со здоровьем. Пахать на ней надо и пускать вместо паровоза.

Рома усмехнулся, но сказать ничего не успел: мы как раз вышли из машины у главного входа в здание, где нас уже ждала женщина в белом халате с накинутым поверх него пальто.

Они расцеловались с Веркой, и женщина, представившаяся Леной, пригласила нас всех заходить.

Рому и меня тут же проводили к дежурному врачу, а Верка сказала, что хочет кое-кого навестить. Я не стала ее ни о чем спрашивать: захочет – сама потом расскажет.