Собеседник Агентства в Ингушетии, попросивший не называть его имени, коротко констатировал, что, судя по вопросам, корреспондент СКФОпews «правильно понимает проблему», при этом лаконично заявив: «Не осталось здесь почти русских, только старики». Это не удивительно, с учётом того, какой медийный образ русских сложился в республике за последние годы. «У нас слово “русские” уже стало ругательным», — заявил ингушский писатель Исса Кодзоев в интервью журналу «Коммерсант-Власть»[282].

Собеседник из Дагестана, имя которого не указывается по тем же причинам, проживающий в городе Кизляр, бывший депутат Кизлярского горсовета, тот, что по свидетельству тех, кто его знает, занимает «достаточно жёсткую прорусскую позицию, хорошо владеет ситуацией в этом русском районе Дагестана», также никакой информации не дал. «Молодёжь уезжает, потому что нет занятости», — коротко констатировал собеседник Агентства.

Вывод, который можно сделать по результатам нескольких лет работы в регионе, к сожалению, свидетельствует о том, что получение информации о нарушениях в отношении прав русского населения из республик СКФО всё так же затруднительно, как и в прежние годы. И это несмотря на то, что ситуация в регионе внешне стабилизировалась, а местные власти демонстрируют лояльность федеральному центру. При этом местные СМИ, находящиеся в самих республиках, подобную информацию не публикуют, потому что зависят от местных же властей. Эпизод с нападением на главного редактора «Газеты Юга» после серии подобных публикаций окончательно закрыл тему. Сложившуюся ситуацию в этой связи иначе как определением «заговор молчания» не назовёшь. Те, кто обладает подобной информацией, не имеют выхода на федеральные СМИ, а в том случае, если речь о местных изданиях, публикация подобной информации невозможна. Те же СМИ, которые располагаются за пределами региона, не зависят от местных властей и готовы подобную информацию публиковать, не имеют выхода на источники информации. В то же время информация о нарушениях со стороны Федерального центра в отношении представителей местных этносов активно распространяется, создавая однобокую картину восприятия. Подобная ситуация не разрешится до тех пор, пока данные о нарушениях прав русского населения в республиках СКФО всё же не начнут появляться, прорвав завесу молчания вокруг этой темы и заставив местные власти уделять большее внимание разрешению проблемы оттока русских с Северного Кавказа.

Наиболее часто встречающийся «контраргумент», звучащий в адрес тех, кто занимается темой прав русских на Северном Кавказе, пытаясь остановить их отток из региона, звучит следующим образом: не только русские уезжают с Северного Кавказа. Из… — далее идёт название той или иной республики Северного Кавказа, в зависимости от обстоятельств и собеседника, — вместе с русскими выехало очень много… — далее идёт перечисление названий народов и этносов, населяющих Северный Кавказ. Однако этот контраргумент следует сразу оговорить: принципиальным здесь является различие изначальных мотиваций к выезду. Представители традиционных народов Северного Кавказа в основном покидают родные места в поисках лучшей, в материальном смысле, жизни, а именно: более комфортных условий пребывания, больших инфраструктурных и социальных возможностей, более высокого заработка. Они едут не от своего устоявшегося быта, не из естественного для них вмещающего ландшафта, не от своих родных и близких, не от своих традиций, обычаев и сложившегося образа жизни. Они едут за материальными благами, увлекаемые яркой телевизионной картинкой, рассказывающей о том, как хорошо там, где их сейчас нет. Русские же уезжают по совершенно иным причинам, описанию которых и посвящена данная книга. И эти причины в основе своей несопоставимы. Из разницы в причинах вытекает и тщетность усилий по возвращению русских к местам прежнего пребывания. Никакие «рабочие места» и «высокая зарплата», наиболее часто предлагаемые в качестве универсальной пилюли от дерусификации региона, сами по себе, в отрыве от социального фона и комфортной культурно-эмоциональной среды, никак не изменят ситуацию. Даже если будут созданы самые лучшие рабочие места в России, предложено бесплатное жильё и высокий уровень дохода. В отрыве от ряда остальных, преимущественно не материальных, фоновых, культурно-цивилизационных основ, — никто из русских на Северный Кавказ, именно жить, а не работать вахтовым методом ради привлекательной зарплаты, — не поедет. Чужая среда, зачастую недружелюбная и часто совсем не толерантная, иные обычаи, всё большее непонимание мотивов поведения русских местными жителями. На это всё накладываются общие проблемы, свойственные нынешней российской государственности, — несоблюдение законов, вытекающий из этого правовой нигилизм, произвол чиновников, коррупция, кумовство, энтропия. Всё это делает невозможным не только возвращение русских, но и формирует условия для бегства из региона уже тех самых местных, которые едут поближе к центру, где, как им кажется, порядка и законности побольше, а заодно и жизнь побогаче, достаток повыше, ситуация в целом поспокойнее.

Конечно, значительная часть жителей крупных городов Северного Кавказа является осознанными, а не номинальными гражданами Российской Федерации, то есть они хотят и стремятся быть таковыми. Для них то, что они живут в России и имеют российский паспорт, имеет большое значение. Именно для таких людей какое-то их выделение в особую группу, часто получающую окрас негативной коннотации, наиболее болезненно. Именно для них ситуация, при которой преступление — о чём сообщают на всю страну — совершил «кавказец» — является травмирующим фактом. В подобной ситуации отношение таких граждан РФ, выходцев с Кавказа, к любому преступлению точно такое же, как и у большинства, — преступник есть преступник. Однако другой крайностью является стремление вообще исключить из оборота какое-либо упоминание об идентичности, принадлежности к тому или иному народу, этносу, конфессии, культурной среде. И если в центральных регионах России такой подход, по сути стирающий идентичность, ещё как-то можно насадить — запретами, угрозами, введением нелепых законов, ставящих СМИ в идиотское положение, — то на Кавказе каждый знает, не только к какому народу или этносу он принадлежит, но даже к какому роду, тейпу или тукхуму принадлежат его родственники до седьмого колена. В такой среде прибывающий из центральной России русский со своим паспортом россиянина — просто какой-то «космополит безродный», к чему на Кавказе никогда не было и не будет уважения. Хорошо быть «россиянином», помнящим своё родство, язык, веру, традицию, культуру, знающим как минимум, к какому народу он принадлежит. И не позавидуешь тому русскому, который не знает о себе ничего, кроме того, что он «россиянин», оказавшемуся в этой традиционной, чтущей идентичность, традиции и веру среде.

Если же нарочито говорить только о гражданстве, как о единственной категории принадлежности к какой-либо коллективной идентичности, о сознательном позиционировании только одного фактора принадлежности — мы все граждане России, то все граждане России в такой интерпретации — одинаковы. Какие-либо различия в этой модели возникают только уже непосредственно на личном уровне — Михаил Петрович отличается от Джамбулата Магомедовича. Всех остальных «этажей» коллективной идентичности как бы просто не существует. Точнее, их предлагается не учитывать. Таким образом, загоняя всех только в категорию «гражданство России», авторы и апологеты этого подхода осуществляют принудительную гомогенизацию. Получается, что всякий гражданин России одинаков, равен по гражданскому законодательству, по своим правам и обязанностям другому гражданину России, без подробностей и детализации. Так же, как в Европе. Собственно, эту модель мы и переняли с Запада. В этом случае между «гражданами РФ» никаких других различий нет. Но если нормативно и последовательно соблюдать этот концепт, то тогда ты уже не чеченец и не русский — таких категорий не существует не в правовом поле, ни даже в нормативном обороте. Ты — россиянин! А если ты россиянин, ты должен забыть обо всём остальном. Забудь о своей идентичности. Ты унифицированный. А если не хочешь забыть, мы тебе поможем, например введём закон, запрещающий упоминание в СМИ происхождение преступников. Но это только начало. Вообще происхождение. В этом заключается концептуальный подход к созданию национального государства — так называемой «гражданской политической нации».