обыскались. Берта так точно на грани срыва — если она вернется без меня, Всеслав ее убьет.

Паулина с Зоей вошли в гостиную и сразу окунулись в шумную атмосферу всеобщего веселья.

Девочки встретили их радостными возгласами и шампанским, которое уже давно лилось рекой.

— Давайте выпьем за наше общее дело, — вопила Берта. Если бы я не была ярой защитницей большеголовых, я бы точно была бы с вами. Что, скажете, меня бы не взяли? Взяли бы. По знакомству.

Курочки мои, я всегда буду с вами всем своим большим сердцем.

— О, Берта, — Паулина любовно приобняла ее, — я рада, что мы эволюционировали в твоих глазах с безмозглых куриц до курочек. Так потихоньку ты нас и за людей начнёшь считать.

— Ой не обижайтесь.

— Кто же на тебя обижается, наше длинноногое счастье?

— Давайте, — Берта постучала ложкой о бокал, призывая всех обратить на нее внимание, — давайте выпьем за Паулину. До встречи с ней я и не подозревала насколько злобные стервы могут быть хорошими лидерами. И если бы можно было обменять Всеслава Белика на вторую Паулину, я б не сомневалась ни минуточки, две б руки держала «за».

— Отличный тост, Берта, — одобрила Скобнич.

— Я скажу, — вполголоса заметила Паулина, обращаясь к Зое, — что, конечно, совместные поездки и другие подобные мероприятия сближают людей, но мы все же привязались к этой белобрысой дылде не поэтому. Ее способность быть каждой бочке затычкой восхищает.

Зоя согласилась.

— Я рада, что сдружилась с ней. Теперь среди человекоборцев у меня есть хоть один человек, которому я могу доверять. Кроме Всеслава, конечно.

— Почему Всеслава — конечно? Разве вообще можно доверять тому, кого любишь?

— Ну, любовь — это, наверное, пока не про нас. Это что-то такое… очень большое, и … не знаю… очень большое. Я не могу назвать наши отношения именно так. У нас сейчас скорее влюбленность.

— Влюбленность — это ещё хуже. Количество эндорфинов зашкаливает, серотонин, дофамин, адреналин. Реальность иногда искажается настолько, что только шизофреник может понять влюбленного. Любовь, Зоя, делает нас дураками. А ещё надо учесть то, что, когда она закончится, прежним ты уже не будешь. Более озлобленным — возможно, наоборот, сентиментальным — может и так, или осторожным. Но все равно другим.

— Не думала, что ты никогда не любила.

— Что значит не любила? Да я любила так, что у меня уши отрывались, когда я бежала на свидание. Поэтому я знаю, что говорю.

— Вы расстались?

— Да, довольно банально. Но это все дела минувших дней. Да и … — Паулина не успела договорить, потому что её прервала Геворгян.

— О чем сплетничаете? — прокричала она сквозь музыку, которую кто-то решил сделать погромче.

— О любви, — ответила Зоя.

— Вероятно, объект любви — Ромео из твоей партии. Да, Всеслав вполне неплох. Люблю мужчин с большими глазами.

— Даже не вздумай… — Зоя не успела договорить, как Геворгян замахала на нее руками.

— Что ты, девочка моя, мы с Всеславом слишком хорошо знакомы, чтобы что-то вздумать.

Она весело подмигнула Паулине, и Зоя совсем расстроилась.

— Ты тоже с ним встречалась?

— Встречаться с Всеславом? — улыбнулась Геворгян. — Не-ет. Мне нужен кто-нибудь посолиднее, чем главарь человекоборцев. А ваша партия, Зоя, только не обижайся, это недоразумение.

— По-твоему, Дарья, это недоразумение защищать права людей, подвергающихся геноциду?

— О, я сказала не так. Эти мелкие общества, как ваше, по защите прав гидроцефалов, или каких-нибудь последних амазонских индейцев или амурских тигров — без них никуда. Они необходимы, это, как бы так выразиться, лицо нашей человечности. Но Всеслав со своей мелкой партией умудряется засветится везде. Просто везде. Даже стать личным врагом твоего отца. Как же это бесит. А ты знала, что за ним следит Николас Толм?

— Толм? Да неужели? Тот самый?

— Вот об этом я и говорю. И что наш мальчик-красавчик, на нем свет клином сошёлся?

— А может, ты ему завидуешь? — предположила Паулина.

— Не думаю.

— Почему же? Он пользуется большой популярностью, и не только в своей партии.

— Это не аргумент. Среди мужчин, я думаю, популярность на моей стороне.

— Ладно, — согласилась Паулина. — Но он лидер партии.

— Из трёх человек? Которая ставит перед собой какие-то глобальные цели? А я — член партии феминисток, которая представляет интересы половины населения этой планеты.

— Сейчас проблемы большеголовых людей стоят острее — возразила Зоя. — Их прямо сейчас с общего согласия отправляют в гетто. Ни одну женщину в наши дни не запихнуть в гетто, если она не большеголовая конечно.

— К сожалению, у нас сейчас тоже не все радужно, — заметила Паулина. — Мы ведь две недели носимся по всем мероприятиям Москвы не просто так. Церковь Судного Дня слишком стремительно набирает популярность. Если Псы Господни придут к власти, то гетто покажется тебе санаторием. Есть ли что-то хуже для женщины, чем религиозная диктатура?

— Разве это не просто меры предосторожности? Пока это ведь только угроза.

— И в скором времени она может стать нашей реальностью.

— Почему же тогда на конференции, — не сдавалась Зоя, — почему мы говорили о чем угодно, только не о Псах Господних?

— Чтобы не выглядеть параноиками. Да и что это — выступать на конференции со своими проблемами? Как это сработает?

— А что мы вообще тогда делаем?

— Стараемся всем понравиться.

— Стараемся понравиться? И это все? А остальные девочки в курсе? Или это я только думала, что делаю здесь что-то важное.

— Если ты станешь членом партии, — невозмутимо ответила Доронина, — я буду посвящать тебя во все детали. А пока можешь успокоить себя тем, что ты действительно здесь делала очень важную работу. Феминистки в России не пользуются особым авторитетом. И на их помощь нам даже не стоит надеяться. Поэтому мы просто обязаны были заручиться поддержкой влиятельной партии. Коммунисты идеально нам подходят в качестве старшего брата. Нам же надо постараться дать понять, что мы тоже имеем вес в своей стране и, конечно же, понравиться. Потому что иногда это единственная причина, по которой заключаются важнейшие союзы.

Зоя подумала, что дипломатии ей, как видно, придется ещё учиться и учиться. Не важно, права сейчас Доронина или нет, но ее намерения она просто обязана была понять. Конечно, будь она хорошим дипломатом.

Паулина, будто прочитав ее грустные мысли, добавила:

— Политику не зря так часто сравнивают с игрой. Предугадать действия соперника, найти союзников — все это элементы игры. А главное правило — не светить карты. Зоя, максимум, что ты можешь сделать именно сейчас, обидеться и уехать. Но мы и так уезжаем. Поэтому, я советую тебе, доделать вместе недоделанное и уехать с нами, заручившись нашей