— Свободны.

Не верящие своему счастью стражи бросились к двери, почтительно огибая меня. Один даже умудрился похлопать по плечу и благодарно шепнуть «Спасибо».

Через несколько секунд в столовой не осталось никого, кроме меня и Барона.

— Чаю? — дружелюбно предложил он.

— А давайте! — согласилась я, едва добрела на дрожащих ногах до стола и обессиленно рухнула на стул напротив Высшего.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Барон щедро пододвинул мне свою кружку. Обычную, жестяную, какие можно было встретить, пожалуй, только в общественных столовых или вот, в столовой городской стражи.

— Э…

— Второй нет, и я не знаю, где они здесь хранятся, а повара ты… спасла.

Я не спешила притрагиваться к кружке.

— Зачем вы над ними издеваетесь?

— Издеваюсь? Я возрождаю их боевой дух!

— Запугивая и унижая?

Барон прищурился.

— Дорогая, сколько раз твоя неразумная доброта втягивала тебя в неприятности? Не пора ли уже понять, что беспокойство о других не окупается?

Я уныло молчала, согласная признать его жестокую правоту, но не принять ее. Что бы Барон ни говорил, но именно моя неразумность свела меня с ним, а значит, спасла мою жизнь. Не единожды.

— Стража должна искать проклятого, а вы, вместо того чтобы помогать, как обещали, только мешаете. — Голос мой почему-то звучал настолько жалобно, что трусливый упрек больше походил на банальное нытье.

— Должны искать, — согласился он. — Некоторые даже ищут. С похвальной самоотверженностью, должен сказать. Но есть и те, кто не верит в проклятие. Некоторые стражники излишне преданы Многоликому и слепо верят жрецам… О Эллари, дорогая, неужели недавние происшествия ничему тебя не научили? Форма стражника не делает надевшего ее лучше. Трусы так и останутся трусами, сколько бы мечей ни красовалось на их нашивках. С фанатиками дела обстоят хуже.

— Вы это о чем?

— Знала ли ты, что некоторые стражники, так трогательно защищаемые тобой, планировали нападение? — Барон подался ближе, в глазах его искрилось злое веселье. — Угадаешь на кого?

Излишне выразительный взгляд не оставлял места сомнениям.

— Но это же безумие! — Я передернула плечами, не без иронии заметив: — Все же знают, кто нас защищает.

— О, поверь, знают. И тем не менее этой ночью планировалось нападение на магазин.

— Планировалось? Уже нет?

— Скажем так, сейчас у них нет сил на глупости, — с непроницаемым лицом отозвался Барон.

Капрал совершенно точно не говорил ничего про убитых стражников, и это не могло не настораживать. Он не был в ужасе, просто очень напуган, будто бы никого еще Барон не убил…

— Что вы сделали?

— Всего лишь поговорил. Вероятно, если кто-нибудь сообразит спуститься к камерам, эти недоумки даже выживут, — подтвердил мои самые страшные опасения Барон.

Я закрыла лицо руками, досчитала до десяти, длинно выдохнула и почти спокойно сказала:

— Так нельзя. Нельзя убивать людей просто потому, что они напуганы и творят глупости.

Высший закатил глаза, но в отличие от меня времени на успокоение себе не оставил. И раздражение его чувствовалось в каждом слове.

— Их безмозглая трусость чуть тебя не убила. И тебя, и ведьму. Может, достаточно уже быть ко всем доброй? — В завершение он заметил: — К тому же я их не убил, всего лишь выпил. Они еще живы.

— Я не добрая, — возмутилась вяло, — я позволила вам убить мясника. Ни слова не сказала даже.

— Кого? — не понял Барон.

— Того мужчину. Бэрта.

— А… Он жив, — успокоил мою совесть Высший.

— Как?

— Получил отсрочку на полгода. До празднования Рубежа. Я заберу его жизнь в ваш самый большой праздник.

Я решительно не понимала, что он задумал.

— Зачем?

— Ведьма пожелала, чтобы он жил в страхе, и я не нашел причин ей в этом отказать. Хотя, полагаю, выпить его мне не суждено, покончит с жизнью он намного раньше назначенного срока. Слабоват.

— Вы… вы… вы…

Я не знала, что сказать. Слов не было. Барон и Улиса нашли друг друга…

— Барон!

Рев командора сотряс стены, дверь с грохотом распахнулась, и в столовую ворвался Бэйс. Бледный, с горящим взглядом и всклокоченными волосами, вид он имел немного сумасшедший, крайне взбешенный и безнадежно воинственный. По ручке двери из-под его ладони поползла изморозь, в помещении резко похолодало.

Поежившись, я выдохнула облачко пара.

— Уже нашли тела? Приятно удивлен, — восхитился Барон, поднимаясь. — Кто-нибудь выжил?

Еще совсем недавно горячий чай в кружке покрылся тонкой корочкой льда.

Обходя стол и на ходу снимая камзол, Высший сообщил:

— Они заслужили свое наказание, но, если вам станет легче, я могу извиниться и пообещать, что в будущем постараюсь так не делать.

Еще немного – и прямо в столовой пойдет снег, поняла я, даже с такого расстояния заметив, как угрожающе выцвели глаза командора. Барон совсем с ума сошел, выводить из себя стихийного мага такой силы! Это только он тут чуть ли не всесильный и совсем бессмертный, а я очень даже легко убиваемая…

На плечи упал камзол.

— Не мерзни, — обронил Барон в ответ на мой удивленный взгляд.

— Вы… — Командор шагнул в помещение. Мне на нос спланировала хрупкая снежинка.

— Предотвратил преступный сговор с целью убийства, — не моргнув и глазом, ответил Высший.

— Они едва живы! — рявкнул Бэйс. Вероятно, он забылся и просто не понимал, с кем разговаривает и на кого осмелился орать. Хотя вполне возможно, ему было все равно.

Бэйс был хорошим командором, он ценил своих людей. Он заботился о страже как мог.

— О, так значит, все же выжили, — пробормотал Барон.

— Командор! — громко позвала я, нервно ерзая на стуле. — А правда ли, что достаточно сильный стихийник, пришедший в ярость, способен устроить метель в доме?