– Фонарный переулок, что на углу улицы Казанской?! Помилуйте, друг мой! Да ведь там известные своим развратом «Фонарные бани»! Куда до них даже «семейным номерам» Вяземской лавры! Там, господин Агасфер, с вас на ходу пальто срежут! А коли шум поднимете, так и последней руки лишиться вместе с пальто можно… А тут у вас что отмечено? «Благородная дама с Малой Мещанской, собственная квартира, в видах срочного отъезда предлагает любителям и ценителям старины изящные безделушки». Помилуйте, да там благородства по всей улице не наскребешь и на понюх табаку! Скорее всего, эта «благородная дама из приличной семьи» – местная «хипесница-кудесница», у которой пара громил в каждом шкафу. «Антиквар. Свой дом на Сенной площади»? – Терентьев закатил глаза. – Хотел бы я посмотреть, с каким предметом старины вас оттуда выбросят – разутого и раздетого!

– Хватит, хватит, Владимир Семенович! – не выдержал Архипов. – Этак наш новый помощник и партнер вообразит, что попал не в Санкт-Петербург, а на остров разврата и негодяйства! Господин Агасфер, заявляю вам официально: хоть Северная наша столица и «богата» всякого рода швалью, но вполне порядочных улиц с добропорядочными жителями здесь тоже хватает! Да что я вам говорю – вы ж и сами долгое время были столичным обитателем! Нюх и интуиция сохраниться должны непременно!

Терентьев фыркнул, однако при виде нахмуренных бровей полковника придал лицу невинное выражение.

– М-да, конечно! – Полковник прошелся по столовой, где по завершении завтрака и происходил разговор. – Признаться, мне бы хотелось, чтобы у вас был опытный спутник и товарищ… Но раз вы непременно хотите сделать одиночную «вылазку» – не смею препятствовать! Не мальчик-с! М-да… Так куда вы хотите направить нынче свои стопы? На Коломенскую, возле Московского вокзала? Хм… Живали, живали на Коломенской люди обеспеченные. Вполне может и повезти, да… Телефон в объявлении не указан, конечно? Ну, это дело обычное нынче: удовольствие весьма дорогое! Даже если есть – ни за что не укажут, спокойствия своего ради! В общем, благословляю, господин Агасфер! Благословляю и ожидаю с ценным приобретением. И непременно телефонируйте, ежели что. Я нынче дома, так что советом всегда помогу. Да-с!

Терентьев, видимо, обидевшись, что его обществом пренебрегли, ограничился холодным кивком и напоминанием взять с собой надежный револьвер. Архипов не сказал ни да, ни нет, но возле самых дверей сунул Агасферу под локоть холодный кусок металла, шепнув при этом:

– Бельгийский. Всего на четыре заряда, зато какие, мой друг! Битюга с копыт свалит. Но шибко им не размахивайте! И о своем мадьярском подданстве не забывайте. Я-то вас из любой переделки вытащу, но… Зволянский нынче уезжает в Ливадию, так что… Будьте благоразумны и постарайтесь обойтись без осложнений.

Все эти предупреждения и «пугалки» Агасферу, честно признаться, уже поднадоели. И он с чувством великого облегчения захлопнул за собой, наконец, входную дверь особняка и полной грудью вдохнул влажный воздух петербургских улиц.

Швейцар Тимофей был тут как тут, на посту. Сняв фуражку и распустив по груди свою неповторимую бороду, он учтиво пожелал жильцу «доброго утречка», озабоченно обмахнул метелкой полы его пальто и вытянулся по стойке «смирно», не забыв подставить мягкую ладонь для гривенника. Также поинтересовался – не нужен ли господину Агасферу извозчик?

Пришлось советоваться: на Коломенскую? Ну, это как господин жилец волю выразит: пожелает пройтись, так тут за углом конка до самого Московского вокзала «бегаить». А коли пятиалтынного не жалко, так можно и ваньку высвистеть.

– Хочу на конке, – застенчиво улыбнулся Агасфер.

– Хозяин – барин! Коли на конке, тады в тую сторону надобно ехать, – Тимофей для солидности надел фуражку и проводил жильца до угла.

Время, выбранное Агасфером для выхода «в разведку», было неким средним между часами приказчиков торговых лавок и появлением на улицах служащих частных учреждений, а вместе с ними и молодых мужчин в фуражках административно-конторского персонала. Те почтительно, на манер офицеров прикасаясь двумя пальцами к основанию лакированных козырьков, уступали дорогу сановитым служащим частных учреждений, одетым с претензией на моду – в пальто-демисезон с темным бархатным воротником и непременно серо-волосатых шляпах-котелках.

Перед выходом из дома Агасфер задержался перед массивным зеркалом. В своей статской одежде и пальто, без каких-либо признаков ведомственной принадлежности он наверняка будет привлекать внимание непривычных к неопределенности петербуржцев. Некоторое время его мучили сомнения: не подвесить ли культю с протезом на приличную, серого цвета косынку, с коими нередко можно было встретить на улицах покалеченных или с незажившими ранами офицеров? Обычно на подобной косынке красовался герб госпиталя под патронажем одной из великих княгинь. На мужчин с таким знаком ранения, даже если они были в статском, прохожие смотрели с безусловным уважением, а дворники и многочисленные юнкера и кадеты непременно козыряли ветеранам-калекам.

После весьма позорного указа об отчислении из гвардейского батальона и лишения дворянства Агасфер упорно отказывался «рядиться» в военную форму, не объясняя при этом ничего ни Терентьеву, ни Архипову. И весьма болезненно относился даже к такой «мелочи», как госпитальная косынка.

В конце концов, он все же решил косынку с гербом великой княгини взять.

Проехав на конке до Московского вокзала, он, не дожидаясь скрежета тормозного колеса, спрыгнул, оглянулся по сторонам, с трудом припоминая окрестности района, так и не вспомнил – пришлось подойти к торчащему на углу городовому.

Услыхав вежливое обращение, городовой не торопясь обернулся, тронул краем перчатки ухоженные усы, поднял брови:

– Слушш… вас, любезнейший! Улица Коломенская? Гм-м… Да вот же-с, дважды повернуть направо-с – там она и будет! Есть и более короткий путь, через проходные дворы, однако нездешнему господину будет легко там запутаться. Вот таким образом-с!

Небрежно кинул два пальца к круглой барашковой шапке и, посчитав свой долг по отношению к непонятной «штафирке» с «раненой» рукой выполненным, городовой всем корпусом повернулся к собирающейся пересекать улицу дорого одетой барыне.

– Благодарю, любезнейший! – проговорил Агасфер и повернул направо. Сверяться с адресом объявителя нужды не было, он помнил его и так.

Второй дом от угла, крайний подъезд после низкой полукруглой арки. И неизменный дворник, опершийся на ручку метлы.

– Госпожа Гамрецкая? А что у вас, господин хороший, дело до госпожи Гамрецкой такое может быть? – нахально поинтересовался дворник, разглядывая герб на косынке.

Агасфер, сделав шаг вперед, ухватил наглеца мертвой хваткой протеза за нос.

Выронив метлу, дворник присел и заскулил от боли.

– Ты не понял, дурак? – ласково переспросил Агасфер. – Квартира госпожи Гамрецкой! А что да зачем – не твое свинячье дело! Куда идти-то, спрашиваю?

– Прощенья просим, ваш-бродь! – мгновенно сориентировался дворник. – Не признал вашу светлость! Прямо и налево, милости просим-с! Прикажете предупредить? Ну, как угодно, как угодно-с…