– Сейчас сделаю.

Прокурор спешился и достал из седельной сумки канцелярский набор.

– Но почему мальчишка так важен? – поинтересовался расстроенный Ханс. Предатель не мог поверить, что кобриец бросает его – его, лорда Грида! – посреди дороги. Было в этом поступке нечто подлое. А еще – унизительное.

– Карлос действует нестандартно, – объяснил Маркус. – Он должен был бежать в столицу в надежде пожаловаться императору, а вместо этого едет на юг, в Кобрию. А это значит, что либо он идиот, либо Стеклодув успел рассказать ему гораздо больше, чем мальчишка поведал вам с Датосом.

– О чем поведал? – переспросил сбитый с толку Ханс. – О Праймашине?

И услышал в ответ еще более унизительное:

– Тебе лучше не знать. А слово «Праймашина» – забыть.

Лашар кивнул разозленному предателю и направил лошадь к Героям:

– Планы меняются, парни, мы возвращаемся на юг.

– Что случилось? – поинтересовался Раздавитель.

– Карлос едет в Кобрию.

– Пусть едет, – осклабился Исподлобья. – Его там хорошо встретят.

– Не уверен. В Кобрии мальчишку никто не ищет, не ждет, а значит, и не встретит, – объяснил Маркус. – У него будет преимущество.

– Преимущество в чем?

– Эффект неожиданности.

– Как только он проявится, его тут же прихлопнут.

– А если он проявится очень мощно?

Исподлобья почесал в затылке, после чего пожал плечами:

– Ну… как скажешь.

По большому счету Героям было абсолютно все равно, куда ехать, но воевода решил показать, что тоже смыслит в разработке планов.

– Отправь сообщение, – предложил он Маркусу.

– Голубей у нас нет, а гонец может и не добраться.

– А если мальчишка решил удрать в Адорнию? – предположил Максимилиан.

– А если он хочет убить леди Кобрин?

– Лашар, это смешно.

– Хочешь рискнуть?

И Раздавитель умолк – рисковать в таком деле воевода не собирался.

– Ханс рассказал, что Карлос знает о Праймашине, – спокойно продолжил Маркус. – Но вдруг мальчишка выложил отцу не все козыри? Вдруг Стеклодув добавил какие-нибудь подробности?

– В таком случае, щенок должен был мчаться в столицу.

– Или же Стеклодув рассказал Карлосу нечто, способное нарушить планы леди Кобрин. – Лашар вздохнул. – Мы допустили ошибку, и мы должны ее исправлять. Возвращаемся на юг, будем скакать и днем, и ночью, прокурор выпишет нам имперскую подорожную.

– Мы-то выдержим, а ты?

– Привяжете меня к седлу. – Маркус жестко посмотрел на Раздавителя. – Но ты, Максимилиан, станешь «скороходом», доставишь леди Кобрин сообщение.

В редчайших, самых важных случаях, когда требовалось отправить срочное послание, Герои превращались в «скороходов» – добровольно, или, как в случае с воеводой по приказу, – шли на смерть, чтобы как можно скорее оказаться в замке. Владетели не любили тратить драгоценный прайм на такую связь, но у Маркуса было разрешение леди, и он решил, что дело того стоит.

– Почему я? – возмутился могучий Максимилиан.

– Потому что Исподлобья легче, нас с ним лошади понесут быстро, а ты будешь нас задерживать.

– Хе-хе-хе… – не удержался ехидный чистильщик, и Раздавитель впервые в жизни пожалел, что уродился здоровяком.

Насупился, но продолжать спор не стал. Спросил только:

– Что я должен буду передать леди Кобрин?

И пообещал себе обязательно отомстить Лашару.

* * *

– Я не хочу умирать!

– Заткнись! – нервно бросил Карлос.

– Никто не хочет, – вздохнула лежащая в телеге Шахмана.

– Я не хочу больше всех! – завопил несчастный Бенефит и заискивающе посмотрел на одного из охранников. – Послушайте, любезный, а нельзя ли…

– Нельзя!

– Но ведь я…

– Заткнись!

– Почему?!

– Не глупи, заморыш, – добродушно произнес подошедший к телеге хуторянин. Тот самый рачительный хозяин, любящий втыкать на столбы черепа. В начале пути он шел во главе небольшой процессии, но, услышав шум, вернулся к пленникам. – Тебе оказана великая честь!

– А можно я останусь бесчестным?

– Заткнись!

– Акакий, хватит паниковать!

– А что еще делать?

И действительно – что? Ведь сбылись самые худшие опасения – не грабители засели на хуторе, которых можно было бы задобрить обещанием выкупа, совсем нет. Хуторян деньги не интересовали, и понятно это стало сразу, как только они появились в сарае.

Под вечер. Нет, ближе к полуночи – сидящие в темноте пленники потеряли счет времени и только на улице поняли, что ночь уже вступила в свои права. Ближе к полуночи… Заскрипела дверь, в глаза ударил свет факелов, и внутрь вошли трое крепких мужчин, в одном из которых Карлос узнал «рачительного».

– Сегодня большой день, придурки, – произнес хуторянин, с ухмылкой разглядывая пленников. – Сегодня исполнится то, что было предначертано вам при рождении.

Прозвучало, мягко говоря, угрожающе, но в тот момент вопросов никто не задавал: Карлос, Шахмана и Акакий с удивлением разглядывали облачение мужчин.

Весьма необычное облачение.

До сих пор никто из пленников не думал над тем, в каком виде заявятся к ним похитители. Этот вопрос казался неуместным, не имеющим смысла. Как могут одеваться обитатели Пущи? Армяк, рубаха, штаны и сапоги. Все из простой ткани, пошито, скорее всего, здесь же, на хуторе, женами и сестрами. Обитатели темницы не ждали странностей, а потому явление похитителей повергло их в удивление.

«Рачительный» предстал перед пленниками в белой набедренной повязке, украшенной серебряным шитьем, изящных кожаных сандалиях и шелковом плаще, перехваченном серебряной цепочкой. Хуторянин был чисто вымыт и умащен благовониями, аромат которых причудливо сплетался с царящей в сарае вонью. Его спутники, наряженные в длинные зеленые балахоны с капюшонами, больше походили на лесовиков… какими их изображают бродячие комедианты.

– Мы попали на праздник? – попытался пошутить Карлос.

И услышал неприятное:

– И вы на нем главные гости.

Продолжать разговор хуторяне не стали. По очереди выволокли на улицу Акакия и Карлоса, приковав их к стоящей во дворе телеге, затем, позвав на помощь трех крепких мужиков, вынесли связанную Шахману.

– Куда вы нас?

– Ты ведь догадался: на праздник.

– Но куда?

– Недалеко.