– Господин Кениг предложил мне деньги на аренду квартиры, – сказал Бруно. – Я не знаю, могу ли принять их. Конечно, я все ему верну, но все же как-то неудобно…

– Никаких «но»! Бери, раз дает, когда заработаем – вернешь! – Алена на мгновение взглянула на свой мобильный и отложила его в сторону.

Она до сих пор удивлялась, насколько им повезло с Александром Кенигом в качестве тренера. Он сразу понял, что они – а в особенности Бруно – едва сводили концы с концами после переезда в Оберстдорф. Бруно в плане финансов было гораздо труднее, чем ей. У Алены имелись какие-никакие сбережения, а Бруно не был звездой фигурного катания, и его с бывшей партнершей не приглашали на ледовые шоу, где он мог бы заработать. Поэтому Алена тоже помогала ему в первые месяцы держаться на плаву.

Эта ситуация ее даже немного забавляла: теперь не им приходилось платить тренеру из своего кармана, а он помогал им деньгами. Но гораздо важнее было чувство свободы, которое дал паре Кениг. Он разрешал пробовать все: они могли выбирать любую музыку, работать с разными хореографами, Кениг даже поощрял эту разноплановость, искал нестандартные решения и приветствовал все, пусть даже сумасбродные идеи. И такую свободу действий нельзя было измерить никакими деньгами. Эта свобода была для Алены равноценна золоту.

К счастью, Stiftung Deutsche Sporthilfe одобрил их заявку, и из получаемых денег они могли, по крайней мере, ежемесячно вносить квартплату. К этому времени Алена с Бруно определились, что станут выступать за Германию, поэтому и имели право на финансирование фонда. В самом начале работы с новым партнером Алена сама подумывала сменить спортивное гражданство и выступать за Францию. Президент французской федерации фигурного катания Дидье Гайаге заверял ее, что сделает все возможное и невозможное и поддержит их пару, но дальше слов дело не сдвинулось.

– И почему я собственно должна менять страну? Мне нравится Германия, – объясняла Алена маме, когда ее родители впервые приехали к ней в гости в Оберстдорф.

– Я тоже так думаю – тебе лучше остаться в Германии, – ее мама не совсем понимала, почему о смене гражданства размышляла Алена, а не Бруно.

– Да… точно… Почему-то в голове прочно засело, что это должна сделать я. Но я выиграла так много медалей для Германии, чувствую себя здесь как дома, и немецкая федерация столько для меня сделала…

Но французская федерация не хотела так просто отдавать Бруно Германии, и решение о переходе спортсмена откладывалось снова и снова. И чем дольше эта эпопея продолжалась, тем острее чувствовалась финансовая проблема, не говоря уже о том, что они не имели права выступать на международных соревнованиях. Если с Робином им было непросто найти спонсоров, будучи чемпионами мира, то уж теперь с Бруно об этом не стоило даже думать. Поэтому Алена была очень благодарна поддержавшему их фонду. Без него они бы вообще не выжили. Но тем не менее им необходимо было и дальше искать новые источники финансирования.

* * *

Алена некоторое время разглядывала патрон в руке, затем, открыв затворную раму, привычным движением вставила его в патронник и закрыла затвор винтовки. Прикрыв один глаз, Алена прицелилась, нажала на курок и выстрелила. Звук выстрела заставил ее саму вздрогнуть. Попала! Алена снова выстрелила. И снова в цель! Третья пуля также попала по нужному адресу. Потом Алена отложила винтовку в сторону и вышла из помещения стрельбища. По крайней мере, в стрельбе она была лучшей в их подразделении. Оказавшись на улице, она вытащила из сумки сотовый и позвонила Лиаму.

– Я больше не могу, – выдохнула она вместо дружеского приветствия и запрокинула голову вверх, чтобы слезы, которые уже наворачивались на глаза, остались там, где было их изначальное место.

– Осталось всего три недели, и все закончится, – Лиам пытался успокоить и немного подбодрить ее, чтобы она воспряла духом. Он никогда не видел Алену в таком состоянии, и если она плакала, значит, ей было очень тяжело.

– Еще целых три недели, я не могу больше, я тут окочурюсь, у меня все болит, все! Зачем мне это все? Я больше не могу! – Алена быстро шла в сторону казармы.

– Правда?

– Да… Нет! – Алена вздохнула. – Для чего я это делаю? Кому это надо, чтобы я тут надрывалась?.. – Алена не могла больше говорить, ее душили слезы.

– Алена, прошу тебя… потерпи немного. Ты же сама говорила – это всего на восемь недель, а прошло уже пять, – утешал ее друг.

Алена и сама не могла понять, что с ней творилось. Она столько пережила, за плечами у нее было четыре Олимпиады, проблемы возникали постоянно, но она всегда успешно преодолевала все трудности. Даже когда ситуация казалась безнадежной, она никогда не сдавалась и искала выход. Алена всегда точно знала, чего хочет, и не отступала. А теперь она не узнавала себя. Может быть, все произошло как-то чересчур быстро даже для нее, и в ее жизни наступили слишком глобальные перемены. Еще бы! За прошедшие годы она привыкла выступать с Робином в многочисленных шоу, они с головой погружались в «мир гламура», блестящих стразов и софитов, могли выбирать самые красивые костюмы для выступлений, а теперь на Алене была военная форма, и она стояла на плацу для переклички.

Немецкие вооруженные силы Бундесвер поддерживали олимпийские виды спорта в Германии. И многие ведущие спортсмены, а также тренеры были действующими солдатами специального спортивного подразделения. Когда Алена тренировалась с Робином, она не могла вступить в ряды вооруженных сил, сначала потому, что не была немкой, а когда уже получила немецкий паспорт и отказалась от украинского гражданства – из-за истории с Инго и Штази. Но теперь Савченко имела полное право на эту спонсорскую поддержку.

Даже в ранге пятикратной чемпионки мира ей было сложно найти спонсоров, никто не предлагал им контракты со словами: «Мы верим в вас и хотим поддерживать». «Мечтать не вредно», – говорила себе Алена, занимаясь, к слову сказать, самым красивым и элегантным видом спорта. Атлеты, не имевшие такого количества столь значимых международных титулов, но занимающиеся другим, более популярным видом спорта, с такой проблемой не сталкивались. Некоторых, напротив, просто заваливали предложениями о сотрудничестве. Фигуристам же приходилось бороться за каждый цент.

Именно поэтому Алена решила вступить в ряды Бундесвера. Бруно в это время находился на родине во Франции – будучи французом, он не мог участвовать в этой программе. Поэтому Алена оказалась одна на военных сборах в Ганновере вместе с другими солдатами-спортсменами.

– Алена, ты меня слушаешь? – Лиам удивился, почему она вдруг надолго замолчала.

– Ой, да, извини, просто