Ксюша залилась смехом на всю улицу, но смеялась искренне, потому как уже через секунды согласилась:

– Ну да. И так – десять километров, до переправы!

Андрей тоже попробовал рассмеяться… получилось, но ненадолго. Он тут же действительно взял её очень по-мужски за руку, так, что и не вырвешься, но Ксюша и не подумала, вывел на дорогу, вскинул руку… уже вторая машина остановилась. Андрей открыл дверцу, что-то сказал, водитель тут же согласился. Когда приехали на реку Обь, к переправе, к тому месту, где на другом берегу Оби стоит город Лабытнанги, водитель спросил:

– Если желаете, могу подождать… по таксе?

Они отказались. «Так неинтересно», – сказала Ксюша. Андрей согласился.

«Мамонт» стоял на высоком холме, рост имел естественный, бивни его торчали на метры вперёд и в стороны. Ксюша присела аккуратно на невысокую кованую ограду, что окружала со всех сторон скульптуру, оперлась руками по бокам, глянула на Андрея, сказала:

– Это ты здорово придумал, давно здесь не была.

С высоты холма замечательно просматривалась река и шедшие по ней паромы до города Лабытнанги и обратно. Машины сновали на паром и с парома, люди спешили, чтоб не опоздать, и очень интересно было наблюдать, как среди всей этой суеты и толкотни вдруг подъезжал какой-нибудь «длинномер» КАМАЗ с полуприцепом в десять метров и начинал разворачиваться на пятачке перед паромом, а потом, пятясь задом, сдавал на паром, да так, что помещался всем своим длинным телом в промежуток метра три шириной.

– Ты это здорово придумал, – повторила Ксюша, когда к ограде подошёл Андрей. Он встал рядом, где-то у неё за спиной. Он стоял рядом, конечно, ничего не предпринимая. Как там она сказала: «Я что-то не очень люблю быстро развивающихся сюжетов»?..

Ксюша это оценила в секунды. Она оглянулась назад, посмотрела ему в глаза, взяла аккуратно двумя пальцами за лацкан его лёгкой ветровки и притянула к себе, чтоб встал, что называется, вплотную, и погрел ей спину… Андрей поддался мигом, не смог сопротивляться парень, совсем не смог.

Какое-то время они так и стояли, смотрели на паромы, на реку Обь, на снующие машины, на бегущих людей… длинномер… Молодость. Можно и помолчать.

– А хочешь, – предложил через какое-то время Андрей, – спустимся вниз, к воде?

Ксюша замотала молча головой. Ничего не ответила. Он не настаивал, не спрашивал. Она сказала:

– Тогда мы с тобой тоже станем такими же маленькими букашечками, как и они, – кивнула она на идущих к парому пассажиров с сумками и чемоданами.

Андрей хотел бы в эту секунду посмотреть в глаза Ксюше, но Ксюша стояла к нему спиной, потому пришлось осознавать сказанное, разглядывая всё ту же реку Обь, спешащих людей… как там – букашечек?.. Он попробовал сравнить людей с букашечками… Накачанный классической литературой мозг отказался это сделать. Однако Андрей ничего не сказал Ксюше, в сущности, он ведь в действительности не знал, что она имела в виду.

– Как думаешь, – спросила Ксюша, – кем, кто из нас станет лет через десять?

– Жизнь – штука переменчивая, – уклонился Андрей, – трудно угадать.

– Переменчивая, – протянула как-то с сожалением Ксюша, – переменчивая, собака… сегодня думаешь так, а… через год иначе.

Андрею пришлось опять промолчать. Что бы ни сказал в такой ситуации – всё выглядело бы как глупость.

– Знаешь, о чём я мечтала, когда была маленькая, и мы с мамой вот так же летом бежали к парому, чтобы успеть к поезду на вокзал в Лабытнанги?

Андрей чуть не ляпнул: «О собственной машине?» Но вовремя спохватился, промолчал, через секунду ответил:

– Нет.

– Я мечтала увидеть на реке настоящий пароход… то есть теплоход… такой белый, высокий, с трубой, чтоб дымилась… чтоб люди на палубе стояли, смотрели на берег, где я нахожусь, чтоб чайки садились на поручни палубы, чтоб… гудок, такой настоящий теплоходный гудок. И ещё обязательно, чтоб на мостике стоял капитан в белом кителе, в фуражке, а рядом рулевой за штурвалом. И здесь обязательно должен пробить склянки судовой колокол… представляешь?

– Так это же всё на теплоходе закрыто, не видно…

– Да я понимаю, – повернулась она к нему, сказав это примерно так, как может сказать мать неразумному ребёнку.

– Просто… – начала она, но вдруг остановилась, и Андрею показалось, что Ксюша не хочет его впускать в свою жизнь, в свои мысли, пусть даже они были когда-то, когда-то очень давно, но это ведь её мысли? Не хочет. Боится? Не видит в нём того человека, кому можно говорить? Говорить с ним обо всём?

– Просто, вместо белого парохода, – сказала она, – всегда были одни лишь потёртые паромы с поцарапанными буксирами, да изредка сухогруз пройдёт, как призрак речной. Всё как в жизни. Мечта сменяется реальностью. Вспышка восхищения – болью переживания.

Тут она как-то суетливо, быстро повернулась к нему корпусом, быстро заглянула в глаза, сказала столь же быстро:

– Поехали домой?

В городе, у подъезда, Андрею вдруг очень захотелось сказать Ксюше что-то хорошее, тёплое, что-то надёжное, что-то вот для жизни её нужное, он и сказал:

– А хочешь… я в твоей жизни… если ты не против, конечно, я в твоей жизни стану этим белым пароходом? Или найду тебе белый пароход?

Ксюша не рассмеялась, она просто вскинула на него глаза, как-то это получилось у неё вызывающе по-женски, посмотрела на него очень внимательно, что-то увидела в глазах для себя важное, ответила:

– Как это?

– А так, – твёрдо, по-мужски пообещал он, – у тебя была мечта, есть мечта, будет мечта… я сделаю всё и… она сбудется. Мечта ведь может сбываться в течение жизни, совсем не обязательно, чтоб мечта была привязана к месту?

– Мечту нельзя привязать, – согласилась Ксюша.

– Соглашайся.

Она вновь взгляд остановила на нём, а лицо увела в сторону. Улыбнулась. Совсем, можно сказать, хорошо улыбнулась, сказала:

– Подумать можно?

– Подумать? – он плечом пожал, – Подумай, конечно.

Ксюша вновь, как и днём притянула его к себе, поцеловала в щёку, тут же сорвалась и убежала в подъезд. Через секунду вернулась, поцеловала таким же образом в другую щёку. Теперь ушла просто, но быстро. Через секунду вновь вернулась, взяла его лицо в свои руки и стала целовать всё лицо, губы, лоб, долго-долго, кажется, остановиться не могла. Расцеловав его, обалдевшего от таких непонятных нежностей, она сказала ему тихо:

– Хорошо, стань в моей жизни этим белым пароходом. Найди мне этот белый пароход, найди, где хочешь и когда сможешь, только найди! Я очень… очень…

И убежала, похоже, сорвавшись в слёзы, и больше уже не возвращалась.

Было за полночь. Ветер стих, опять появились комары. Андрей шёл домой. День оказался таким насыщенным, что он утром даже и предположить не мог. Предположить можно было всё, даже то, что сегодня познакомится с девчонкой и сегодня же очень благополучно с ней где-нибудь, как-нибудь, ну уж как-нибудь!.. Переспит. Но вот так? Так вот? Как-то вот так? Белым пароходом стать?..