Так сумбурно и в полном хаосе мыслей своих Оксана прожила это воскресенье. К концу дня как-то забылся «белый пароход». То ли он нужен ей, то ли нет? То ли мечта это, то ли бред сивой кобылы? К концу дня воспоминания о юношеской мечте постепенно перешли ту грань, где фантазия успешно трансформируется в сегодняшний день, в котором потом кто успешно, а кто и безуспешно пытается найти нить, связующую прошлое с настоящим, а когда настоящего ноль, то хотя бы выстроить дорогу к какому-то будущему.

Уже поздно вечером Оксана позвонила Андрею. Он ответил практически мгновенно, словно телефон в руке держал:

– Оксана? Слушаю.

Она какое-то время, секунды, два мгновения, но показалось, что промолчала непозволительно долго, не знала, что сказать. Позвонить – позвонила, а что сказать? Привет! Как дела? Чем занимаемся?

– Я ходила в церковь, – сказала она очень доверительно, – первый раз в жизни.

– Неплохо, – сказал Андрей, – решительно.

– Ты как? – вырвалось у неё, словно Андрей болел чем-то тяжелым.

– Жду, – ответил он.

– Не боишься опоздать на экзамены в институт?

– Нет. Поработаю год, если что.

– Это из-за меня?

– Если тебя это не оскорбит.

– Как это может оскорбить?

– Ты человек очень сложный, мало ли что там у тебя на уме?

– Да нормальная я… просто… так получилось… давно получилось в жизни… я не буду рассказывать.

– Это и не надо, – согласился он, – главное, чтоб сегодня, сейчас было всё хорошо.

– Спасибо, – прошептала Ксюша едва слышно.

– Что?

– Так.

– Хочешь, сейчас поедем, посмотрим что-то интересное? – предложил он.

– Что?

– Увидишь.

– На чём поедем?

– На такси, – немного удивился Андрей, – у меня другой машины нет.

– Сейчас?

Такси привезло их на берег реки Полуй, чуть ниже по течению, нежели находился новый Речной порт Салехарда. Здесь они машину отпустили, устроились почти на самом берегу. Место было не очень людное, если не сказать – пустынное. Андрей бросил на землю свою кожаную куртку, что принёс в руке. Ксюша села на неё и, посмотрев на реку, спросила:

– Кого ждём? Паромы тут не ходят.

– Паромы здесь не ходят, – глянул Андрей на часы, – а ходят пароходы.

Как по заказу, из-за небольшого поворота реки вышел небольшой, в две палубы надстройки, теплоход. По бокам основного корпуса судна сразу блеснул на солнце десяток иллюминаторов. Теплоход был выкрашен свежей белой краской, весь – от носа до кормы. Теплоход шёл медленно, похоже, готовясь причалить к пирсу. Проходя мимо них, Белый Теплоход издал протяжный гудок. Ксюша вся сжалась, замерла, губы прошептали:

– Это же рейс из Тобольска… это же «Чернышевский»…

Оторваться от белого теплохода не могла.

Наверное, трудно в жизни найти то, что находится совсем рядом с вами. Наверное, трудно в жизни увидеть то, что постоянно на глазах. Наверное, трудно в жизни увидеть свой Белый пароход, когда он регулярно ходит по руслу реки Вашей жизни. Наверное, трудно.

В мае месяце в городе Салехарде снега уже почти нет. Снег остаётся лишь на газонах, лужайках да бескрайней тундре вокруг. И хотя Салехард лежит ровно на северном Полярном круге, снега здесь за зиму выпадает не очень много. Сказывается присутствие Полярного Урала на западе. Хребет держит все пурги и метели, что бушуют в Большеземельской тундре, заметая землю пятиметровым слоем снега. За восточными склонами Урала снега меньше, зато морозы крепче и продолжительнее.

Так вот, когда на тротуарах и дорогах снега нет, то создаётся милое, обманчивое впечатление, что пришло северное полярное лето. В Арктике суровый, несгибаемый, мужественный человек любит себя обманывать лёгкими безвредными мечтаниями.

Елена Васильевна Каневская пришла устраиваться на телестудию «Арктика» в мае месяце, когда обычно сотрудники любого предприятия готовятся не к встрече с новым сотрудником, а к летним отпускам. Елене Васильевне было двадцать пять лет, девочка она была уже совсем взрослая, немного строгая, ответственная, лишь с небольшими девчачьими искорками в глазах. Глаза были как глаза, если приглядеться, то карие. Большей частью глаза были задумчивые, иногда сердитые, иногда раздражённые, изредка недоуменные, но чаще всего, когда не смотрели в экран компьютера, где составлялся новый материал, глаза были смеющиеся, можно было даже сказать, что в это время глаза были ликующие, да столь ликующие, что редкий мужчина от шестнадцати до семидесяти шести мог не обратить на них внимания. И не только обратить, но и заметить.

Росту Господь Бог дал Елене Васильевне самого приличного – сто шестьдесят пять сантиметров, размер тела – лучше не придумаешь – сорок шестой, при весе в полсотни килограмм. Вот тебе и девочка с приятной мордашкой и чуть-чуть припухлыми губками. Елену Васильевну, что только-только после университета год отработала местной учительницей по предметам русский язык и такая же литература, приняли в студию корреспондентом, дали стул, дали стол, компьютер, дали первое задание и тут же назвали Ленкой. И правильно, что там церемониться?

На своё первое задание, на местную автобазу, Ленка поехала с оператором дядей Серёжей по фамилии Русских, а по отчеству Анатольевич. Сергею Анатольевичу Русских было ровно сорок пять лет, двадцать из которых он отдал телевидению, операторскому делу, после института «Оптической физики». Секретный институт такой, что даже истинного названия никто не знает, но в дипломе его было указано: «Оптик-механик». Вместо того чтобы механизировать всю подряд оптику, он приехал в родной город Салехард и тут же пошёл работать телеоператором. Полетел сначала в Москву на курсы операторов, потом двадцать лет таскал на себе ровно один пуд веса на каждую съёмку. Съёмка, к примеру, это так: с первого этажа на пятый по лесенке – отснялись, потом с пятого на третий, по лесенке – отснялись, потом на первый, а потом на четвёртый, и всё с этой треногой, которую операторы штативом зовут, а на ней сверху камера торчит. Но дядя Серёжа никогда слабым здоровьем не отличался, потому как был заядлый лыжник и немножко атлет в спортивном зале, это, конечно, когда в зале пивном пивком светлым не расслаблялся. За двадцать лет дядя Серёжа успел три раза жениться и три раза развестись, имел сына от первого брака, уже взрослого, пять лет назад дал себе зарок – все бабы одинаковы. Достаточно? Что же касается этих вот самых баб, простите, женщин, так вешались они на него в одну секунду, лишь подмигни. Подмигивал. Мужчина всё-таки.

Встретились они – Ленка и дядя Серёжа – в машине водителя Сашки. Машина называлась «ГАЗель» и была вся разрисована цветными полосками, обозначавшими телевизионную студию. Дядя Серёжа сел первым и ждал нового корреспондента. День был тёплый, плюс семь градусов, потому, когда Ленка вошла в микроавтобус, дядя Серёжа вдруг увидел, что девчонка очень легко одета: мини платье… ну-у совсем, можно сказать, мини платье, и задирается прилично вверх, когда девочка садится, прозрачные колготочки, сапожки коротенькие, чуть не летние, и курточка нараспашку, потому у платья хорошо виден очень и очень симпатичный вырез на груди… И волосы, распущенные по плечам… Мама дорогая.