и попробовать повидать его. Старец тогда уже переместился в готовую келью монастыря, но общая стройка была еще не закончена.

Монахиня Феврония по указанию Старца распределяла кто будет заходить в келью. Я подошел к ней и попросился. Я был единственным священником, и когда она вернулась от Старца, я был поражен: он снова отверг меня! Я ушел разгневанный и раздосадованный. С насмешкой я спрашивал себя: «Болван, такие-то разве Старцы… великие?!»

Через несколько дней я снова встретил студента, и он опять настоятельно стал меня уговаривать еще раз пойти к Старцу. Он говорил:

— Приди еще раз, не отступай… и он примет тебя.

— Ходил уже три раза. И все три раза я был единственным клириком, а он не принял меня. Всё, больше не пойду!

— Да, но прп. Павел Препростый — разве не ждал голодный, возле кельи св. Антония Великого три дня и три ночи, до тех пор, пока тот не откроет ему дверь? Видишь? Он не отступал, несмотря на свой возраст, и на то, что Великий Антоний его прогонял.

— Но это был святой, потому что был простец. А я эгоист, потому что с Крита. Всего хорошего, — и твоему старцу, и тебе. Я же, туда больше НЕ пойду!

«Заходите, отче»

Но он меня так уговаривал, что в итоге я сдался. Наверное, Ангел Господень подвиг его убедить меня, потому что впоследствии я получил огромную пользу от св. Порфирия. Без сомнений, он не принимал меня, усматривая мой эгоизм, и испытывал меня, чтобы я приобрел смирение.

Итак, когда я приехал в четвертый раз, то сестра Феврония как только увидела меня, позвала: «Отче И., заходите, Старец ожидает Вас». «Вот тебе раз! — подумал я, — он еще и ждет меня! Но откуда он знает мое имя?». По дороге я решил говорить только о моей духовной проблеме, хотя проблема со здоровьем была серьезная, и уже долгое время меня мучала. У меня были настолько сильные головные боли, что иногда я был готов биться об стенку, только бы это закончилось.

Я высказался о моей духовной проблеме, и он очень хорошо со мной поговорил об этом, внутри себя я успокоился, но из-за своей мнительности недостаточно оценил, насколько просвещенными были его советы. Я не ощутил, что это был Старец с исключительными благодатными дарами, и собирался уходить. Он прочитал мои мысли, и когда я уже был у двери, позвал меня:

— Ну давай же, подойди сюда… Эх ты, — знаешь ли, откуда у тебя эти головные боли?

— Нет, Старец, не знаю.

— Это из-за гайморита, который у тебя слева, но тебе не надо было делать операцию. Твой гайморит был аллергического характера, а его теперь не оперируют.

Я осознал, насколько ему было все известно, и в этот момент у меня подкосились руки и ноги. Все мое тело будто парализовало, еще немного, и я рухнул бы на пол. Мне захотелось тогда открыть ему всю душу, всю глубину сердца, высказать абсолютно все. Я смог только пролепетать:

— Отче… — мы можем посидеть, поговорить?

— Да ладно тебе… иди теперь. Тебя поразило, что я тебе сказал про это? Иди, иди пока. Давай, приходи в другой раз и поговорим.

Немного позже, поскольку у меня случалось кровотечение из левой ноздри, я обследовался, и меня прооперировал один мой знакомый врач ларинголог. Он удалил там доброкачественную опухоль, и в конце сказал:

— Эх, батюшка, не надо было тебе делать ту первую операцию. У тебя была проблема аллергического характера, а в таких случаях не оперируют.

— Также недавно сказал мне один твой «коллега» врач, отец Порфирий.

— Вот к нему и надо было идти сперва, дорогой мой, а не к нам сюда, к врачам.

Врач-ларинголог хорошо знал и почитал старца Порфирия.

* * *

С тех пор я много раз посещал Старца, он очень мне помог по разным личным вопросам, и сотворил в моей жизни много чудес. Он всегда обо всем знал!

Я знал многих добродетельных старцев и даже святых, как например, св. Паисия, св. Иакова Цаликиса, старца Ефрема Катунакского, старца Филофея Зервакоса, и других. Но моей надеждой и опорой, моим идеалом был святой Порфирий. В моей жизни он стал не просто великим благодетелем, но буквально моим спасителем!

36. «Он просветил меня, чтобы прощать от сердца». Свидетельство Марии Дука, г. Лариса

Зачем согрешила?

Одни наши близкие родственники из зависти навели на нашу семью порчу. Я узнала про колдунью, и посетила ее в г. Волосе. Та невозмутимо подтвердила, что да, она «повязала» нас, и затем дала мне некий магический предмет, чтобы якобы развязать магические чары и не повредиться. По своей наивности и по невежеству я согласилась и использовала это. Мне тогда было двадцать пять лет, и с тех пор мое поведение изменилось. Мой ум помрачился, я гневалась и нервничала по самому малейшему поводу, нечистые помыслы переполняли ум. В этом взбудораженном и помутненном состоянии я не узнавала себя.

Я стыдилась открыть этот грех своему духовнику, о. Афанасию Митилинейскому, поэтому моя исповедь стала формальной и сухой.

Этот период упадка продолжался 7–8 лет, за это время я познакомилась с мужчиной и вышла замуж. После трех выкидышей мы потеряли всякую надежду родить ребенка.

Как-то раз я упала и сломала руку, началось осложнение, и меня решили прооперировать в больнице Св. Саввы, в Афинах. Тогда моя невестка рассказала мне о старце Порфирии. Я взяла благословение у духовника, и поехала в Оропос. Я сказала ему только про руку, ничего больше, а он ответил мне:

— Ты поправишься, Марика, не бойся. Поправишься, но… — зачем ты согрешила?

— Да, Старец, согрешила, согрешила.

Я опустила голову и вышла, сокрушенная и озадаченная, — как это он знал мое ласкательное имя, и то, что я наделала. Марика — так меня звали только близкие знакомые.

Вскоре я пришла снова, и некая женщина позвала: «Госпожа Марика из Ларисы пусть заходит сейчас». Как он узнал, что я там? Он снова ободрил меня, и я ушла. Хотелось сказать о моем грехе, но я не смогла.

Потом я пришла опять, с группой паломников из Ларисы. Поскольку было много людей, то все только брали благословение и уходили. Я подошла под благословение, и осталась стоять рядом. Народ проходил, а я выжидала подходящий момент чтобы исповедать мой грех, который съедал меня изнутри. Он сделал мне знак, чтобы я уходила. «Я знаю про это. Расскажи об этом своему духовнику» —