Василий замер, опустил ручку крана, выключив струю воды.

Шорох за спиной повторился.

Василий медленно, задержав дыхание, повернулся.

У него за спиной была ванна, закрытая наряднойсветло-голубой занавеской.

За занавеской явно кто-то был.

Да нет, что за чушь! Откуда там кто-то мог взяться?

Василий постарался взять себя в руки.

Ну как можно до такой степени себя распустить?

Он шагнул вперед и протянул руку, чтобы отдернуть занавеску.

Но рука словно налилась свинцом.

Она не хотела выполнять его приказ.

И все тело Василия хотело стремглав броситься прочь отсюда,спрятаться в спальне, в платяном шкафу, как прятался он в детстве, когда ещебыл маленьким мальчиком Васей, который ничего не знал о безжалостных интересахбизнеса, которые иногда требуют от человека совершенно ужасных вещей…

Что за детство!

Василий сжал зубы, взял себя в руки и резким движениемотдернул чертову занавеску.

Ну разумеется, за ней никого не было…

Но это только в первое мгновение никого не было за голубойзанавеской. В следующую секунду из ванны, наполненной водой, поднялся человек…

Это был Сергей. Сергей Евсюков, компаньон и приятель, почтидруг, которым пришлось пожертвовать ради интересов бизнеса. Проще говоря — радиденег.

Да нет, это был, конечно, не Сергей.

Это было жуткое существо с зеленоватым лицом, котороекогда-то было лицом Сергея, но по которому теперь тут и там были разбросаныстрашные глубокие укусы.

Его объели рыбы, понял Василий.

У него предательски закружилась голова, затряслись руки,ноги ослабели и подкосились. Он хотел убежать, но вместо этого плавно сполз постене и застыл на холодном кафельном полу, не сводя глаз с ужасного создания,которое переступило край ванны.

С утопленника, как и положено, ручьями стекала вода, и вглубине сознания Василия, где-то даже не на втором, а на пятом или шестомплане, промелькнула мысль, что вода протечет к соседу ниже этажом — злобному иистеричному директору охранного предприятия…

Впрочем, сейчас это не имело никакого значения.

Сейчас ничто не имело значения, кроме существа сзеленоватым, объеденным рыбами лицом, которое медленно, но неотвратимоприближалось к Василию, оставляя на кафельном полу мокрые следы.

— Я не виноват… — едва слышно проговорил Окунь, несводя взгляда с мертвого компаньона.

— А кто виноват? — спросил тот загробнымголосом. — Пушкин? Или Панаев?

— Ка… какой еще Панаев? — пискнул Василий,вжимаясь в стену. — Не знаю никакого Панаева!

— Не важно! — Утопленник сделал еще один шаг игрозно навис над Василием. — Покайся, убийца!

— Я… я не хотел! — выдавил из себя Окунь жалкиеслова, как выдавливают остатки зубной пасты из полупустого тюбика. — Я былв безвыходном положении!

— Нет, Вася! — перебил его мертвец. — Вотсейчас ты действительно в безвыходном положении!

— Про… прости меня! — Василий попытался отползти всторону, но тело не слушалось.

— Покайся, негодяй! — повторил утопленник стеатральными подвываниями. — Покайся в злодейском убийстве лучшего друга исобственной жены!

— Жены? — переспросил Василий. — Но я неубивал Маргариту! Это не я… это кто-то другой! Когда я вернулся, она была ужемертва! Ты не представляешь, как я испугался! Кто-то другой, клянусь тебе! Меняздесь не было…

— Только не говори мне, что у тебя алиби! —замогильным голосом воскликнул мертвец. — Меня ты не обманешь! Я знаю, чтовместо тебя на презентации был другой человек!

— Я и не обманываю! — выдохнул Василий. —Алиби мне нужно было для другого… Для того чтобы забрать из сейфа конверт ипотом избавиться… избавиться от… тебя! — Последние слова он произнес едваслышно. — Я был в безвыходном положении! Ты просто не понимаешь!

— Да где уж мне понять! — насмешливо проговорилпокойник. — Где уж мне понять собственного убийцу! Кстати, это ведь тыпытался убить того человека, который обеспечивал тебе алиби?

— Ну да, — недоуменным голосом ответил Василий,как будто его спросили о чем-то совершенно не заслуживающем внимания. — Нокакое тебе до него дело?

— Я хочу знать всю правду!

— Ну да… Этот человек мог быть для меня опасен… Он могвыложить все… всю правду…

— Милиции? — осведомился утопленник.

— Какой милиции? — отмахнулся Окунь. — Он могвыложить все Ивану… Тогда мне пришел бы конец! Иван такого не прощает… Ну янанял киллера, поручил ему эту работу, но киллер попался совершеннобестолковый, дважды промахнулся… в машине взорвал вообще постороннего человека…Тогда я позвонил в агентство, где работал тот человек, который обеспечил мнеалиби… хотел подключить их…

— И что, они к тебе прислушались? — В голосеутопленника прозвучало недоверие. — Да кто ты такой!

— Ну понятное дело, я разговаривал не от своего имени.Я сказал, что это личная просьба Ивана, а ты же знаешь — когда Иван кого-то очем-то просит, ему не отказывают… Но только они тоже сработали впустую, этотчеловек сумел скрыться. — В голове у Василия мелькнуло какое-то смутноеподозрение, и он искоса взглянул на утопленника: — А почему тебя так интересуеттот человек?

— Меня интересует все! — провыл тот особеннострашным голосом. — Но на самом деле больше всего меня интересуешь ты,меня интересует твоя черная душа!

— Я был в совершенно безвыходном положении! —повторил Василий. — Кондрат взял меня за горло. А ты знаешь, что это зачеловек — еще страшнее Ивана… Я должен был Кондрату, должен был очень большиеденьги…

— Как тебя угораздило? — спросил утопленникобыкновенным, бытовым голосом.

Василий не обратил внимания на эту странность и пробормотал:

— Я проигрался. Проигрался в казино, которое онконтролировал. Он наверняка специально это подстроил. Конечно, если бы мызакончили ту операцию, я смог бы с ним рассчитаться, но Кондрат не соглашалсяждать, и тогда мне пришлось… Пришлось все организовать и свалить все на тебя,иначе Иван не оставил бы меня в покое…

— Все равно тебе нет прощения! — выдохнулутопленник. — И будет тебе, как сказано, — око за око, зуб за зуб!

— Ка… какой зуб? — переспросил Окунь. У него сразузаболели все зубы.

— Так говорится, — ответил мертвец. — Каждомувоздается по делам его! Ты меня утопил — значит, и сам ты будешь утоплен!

— По… пожалей!

— А ты меня пожалел? — Мертвец страшно заскрежеталзубами. — Ты столкнул меня на верную смерть в ледяную воду… Почему же ядолжен тебя жалеть? Разве только…